Утром Йохансон очень удачно заглянул к отцу домой и встретил всю труппу отпетых головорезов, приказам которых ему обычно приходится подчиняться. Но такое бывает только на работе, на которой в данную секунду никто из лидеров не был, как и сам Артур, весело подсевший за стол и потребовавший от отца налить ему того самого виски, который все смакуют за обе щеки. Йохан не считал, сколько лет назад его сын стал совершеннолетним (потому что он не считал эти года даже тогда, когда Артуру до совершеннолетия было здоровских восемь лет), но во время наполнения стопки успел упомянуть, что тому пора совершить самое ужасное, на что тот только способен — завести семью.

       Пока Артур отгребал из общей кучи свои фишки для предстоящей игры в покер, отец спрашивал обо всем, что спрашивают обычные отцы: где сноха, где внуки, где ипотека, и какое место на кладбище он себе присмотрел. Если бы его отец не был самым здоровым и самым неординарным отцом на районе, то его сын таким вопросам даже бы не удивился, но, судя по всему, на старости лет Йохан решил побеспокоиться о счастье Артура, как и позабыть, что его дети (которых Артур планирует не иметь еще ближайшие 30 лет) в любом случае не будут своему деду даже на пару атомов родными. Да и пугать бедного неподготовленного к неожиданным новостям, сто двадцать пяти, наверное, килограммового со всей мускулатурой и напяленным снаряжением старика не хотелось. «Понимаешь, бать, тут такое дело, двух своих невест я собственноручно убил, чтобы тебя порадовать. А третью я люблю всем своим сердцем, но она немного ведьма из консервативного клана».

       — Мне нравится моя холостятская жизнь, да и птицефабрики с собакой мне пока вполне хватает. Лучше скажи, по какой причине вы закидываетесь «белой лошадью» с самого утра, и при этом играете в покер. Мне всегда казалось, что этим приятнее заниматься вечером, — Артур забирает карты и откидывается на спинке стула с довольным лицом, надеясь, что увести тему подальше от его связи с женщинами из эйров ему удалось, — но я не против с вами поиграть, спасибо, что пригласили. И раз я тут младше всех, то мне необходимо уступать, поэтому сегодня я дилер. Делайте свои ставки, господа.

       Йохан только многозначительно вздыхает и говорит о том, что это продолжение вчерашнего банкета и они похмеляются. Вся толпа пожилых охотников по очереди то негодуют, то нервно смотрят на сына своего друга, а Артур вообще забывает, зачем сюда приходил и увлекается покером настолько сильно, что к концу игры его отвлекают только разговоры о себе любимом.

       — Мой сын как агрессивная, но преданная псина — грызет всех подряд, но если человек понравился, то жизнь отдаст.
       — Алабай Артур, — дополняет отцовский приятель.

       «Мда, со сравнениями у тебя всегда было не очень», — думает Йохансон, натянуто улыбаясь эдакой полупохвале. Когда тебя сравнивают со среднеазиатской овчаркой, восхититься этим в полной мере не получится даже при всем желании, разве что поблагодарить, что в глазах этого охотничьего сената ты хотя бы не тибетский мастиф, ну или не пекинес. В чем-то отец, конечно же, был прав: новость, что одна из баз сгорела дотла со всеми ее охотниками, подарила бы Артуру, разве что, удовольствие от того, что молодые колдуны наконец взяли себя в руки и решили повторить идею Шерил Блоссом. Но окажись на этой базе сам Йохан, Сиггейр, Дебора или даже тот странноватый пиздюк Орри — Артур пойдет играть со спичками под кроватями тех колдунов, которые сие натворили.

       — Честно говоря, когда я нашел его всего черного и тощего, я думал, что он помрет прежде, чем я оттащу его от огня, — Артур слушает почти внимательно: отец мало чего рассказывает с той ночи, потому что воспоминания о погибшей дочери и жене, как и любому любящему человеку, давались, мягко говоря, не легко, — и даже через неделю, наблюдая за его коматозом, мне казалось, что он все-таки помрет. — Но ничего нового, в итоге, отец так и не говорит.

       «Отлично, пап», — отзывается про себя Артур, обязательно бы сказав вслух «а ты, судя по всему, только этого и ждал», если бы это случайным образом не могло повести за собой жесткую такую оплеуху мощной руки, удар которой до сих пор вводил Артура в десятисекундную кому.

       — Я до его пятнадцати лет не думал, что из такого щуплого и мелкого пацана получится что-то вроде моего Артура.

       «Так, ну это уже ни в какие ворота не лезет — до пятнадцати лет? То есть, когда я делал за отца грязную работу, тот думал, что из меня ничего «вроде его Артура» не выйдет? И почему они вообще разговаривают обо мне так, словно меня тут не существует? Кто тут дилер? Я дилер!», — и Артур раскрывает последнюю пятую карту на столе.

       — Это было давно и неправда, — он подает голос, переворачивая свои карты, на которых дама и туз одной масти подсказывают, что деньги на столе теперь по праву его. — Фул-хауз, парни, победа моя. Король Артур вернулся и ждет, пока вы выверните свои кошельки и сгребете баблишко в мой карман.

       Йохану хотелось бы врезать Артуру за его зазнайство куда-нибудь в глаз, но раздраженные лица соседей по столу оставляют его довольным, да и отдавать свои деньги куда приятнее собственному сыну, нежели кому-то другому. Артур наконец вспоминает, что пришел лично поговорить о каком-то очередном деле по работе, и отзывает отца на перекур. После он благодарит всех присутствующих за собранную им дань и разочарованно повествует о том, что его монгольское иго освобождает этот дом от нашествия и планирует сменить локацию на другой невинный дом, — иными словами, Артур собрался уходить, но большинство поняли это только тогда, когда тот стал обуваться.

       — Пойду пропивать эти деньги в компании рандомных алкоголиков, — говорит Йохансон и закрывает за собой дверь.

       К вечеру погода, по правде, была отличная: дождь и вода, ливень и лужи, тучи и влажность, мокрая одежда и сырые волосы. Любимая погода Артура без нотки сарказма — что может быть лучше, чем атмосфера покоя и безрадостности, готовая вот-вот поделиться с тобой своим самым тленным настроением. Для Йохансона она как звездный час, в который он выходит на улицу и бесит всех вокруг своим несгибаемым оптимизмом, любовью к липнущей ко всему телу одежде и печальным последствиям в виде простуды. Даже состояние собственного здоровья не останавливает Артура от того, чтобы не обратить внимание на все тусклые и мрачные лица прохожих и улыбнуться им в лицо, чтобы или зарядились, или пошли к черту такие унылые. Потому он выходит из дома с привычным лицом веселого молочника и направляется к своему байку, решив все-таки застегнуть на себе куртку, ибо количество неофициальных больничных за последний год и так уж сильно возрасло.

       В олавюровскую берлогу Артур входит эффектно и громко, чтобы хозяин дома точно не сумел пропустить столь торжественное появление, и стремительно идет на кухню, где ставит пакет с пивом, чипсами и прочей ерундой, которая приводит к ожирению, диарее и скорой смерти. Откармливание Олавюра вредной пищей, пожалуй, можно назвать единственной попыткой Артура его прикончить, даже несмотря на то, что сам Йохансон об этом вроде бы еще не думал, и, достав из пакета самые острые чипсы и одну бутылку «миллера», Артур намеревается вернуться в гостиную.

       — Вечер добрый, студент, жду тебя на диване после того, как ты разберешь пакет и очередной раз поблагодаришь богов за бесплатную попойку на совести твоего щедрого друга, — и на такой веселой ноте гость, который ведет себя скорее как сожитель, уходит из комнаты.

       По какой-то причине, Олавюр из кухни не выходит продолжительное время, но вместо того, чтобы сходить за приятелем, Артур решает покопаться по чужим вещам. Нет, в рюкзаки и комоды до поры до времени Артур не лезет даже при всей своей наглости, а вот рассмотреть полочки и потрогать каждую магическую игрушку в его собственных интересах. То, что большинство интересных предметов на полках этого отчужденного домика — не декор и не привезенные из Таиланда сувениры, Артур конечно же знал, но упорно делал вид, что это не так и вообще он просто очень любопытный смертный лесник, спустившийся с северного холма Рейкьявика. Еще чуть-чуть и Толкиен мог бы написать про него очаровательную книгу «Деус Вульт, или туда и обратно» — и ведь трудно оспорить страсть Артура принимать сторону то охотников, то колдунов, когда его внутренний озорник снова решает поиграть в двойного агента.

       Артур лапает все подряд и многие вещи находит уже более менее знакомыми просто потому, что раньше их уже видел и трогал, а вот какое-то неприметное колечко на столе решает сыграть над ним очень злую шутку и привлекает внимание Артура. Тот конечно же подхватывает его и начинает вертеть в руках и рассматривать, пожевывая чипсы со вкусом перчиков чили.

       — О, — откликается Артур на как раз подошедшего с кухни Олавюра, — а это что за хуйнюшка? Раньше ее у тебя не видел, семейная реликвия от пробабушки по линии брата маминого свекра?