Приехали. Приплыли. Докатились. Эти и многие другие слова из числа тех, что не были непечатной исландской бранью тотчас же пронеслись в голове Гудрун, когда она дважды убедилась, что не ослышалась, но прежде чем пойти и выдрать Лойи хребет, женщина все-таки закончила подписывать документы на каждой странице, положила листы в сканер и нажала на кнопку, ожидая, пока копия будет снята. Этого времени было вполне достаточно, чтобы добровольно подняться и бежать, куда глаза глядят, пытаясь спастись самой и спасти своего жениха, но дочь этого не сделала и, по мнению Гудрун, поступила она опрометчиво, если не глупо. Опять. Может быть, и не стоило, в таком случае, спрашивать с нее слишком многое? В конечном счете, эти двое составят прекрасную пару бодрых идиотов, которых убьют за первым же углом, когда начнется война, но в некотором смысле это было… Естественным отбором? Да, пожалуй, именно так говорил отец, когда Гудрун рыдала взахлеб над волчатами и их убитой матерью в раннем детстве. Правда, Гудрун-то как раз была вполне себе жива и после смерти Фрейи, она даже поклялась себе, что ни один из ее детей не умрет, пока ее саму не убьют, но теперь женщине и в самом деле казалось, что ее дочь окончательно и бесповоротно тронулась умом, а точнее, тронул ее ум все тот же Лойи и им не поможет даже прилюдная порка во дворе поместья.
«Да кого я пытаюсь обмануть? Даже нам с Эльвой она не помогала…»
Гудрун не вполне уверена была, что ей следует делать в этой ситуации и мыслить здраво, непредвзято и автономно от всего кошмара, что она уже успела пережить из-за выходок этих двоих, у нее не получалось. Привычно, колдунья не испытывала сложностей с ответом на большинство заявлений своих детей и язвительные комментарии у нее находились для каждого из них без исключения, но конкретно в данный момент ситуация была крайне деликатная, потому что касалась замужества Фрейи, ее счастья, а значит, очередного обещания Гудрун, которое она дала себе еще до рождения любого из своих детей: она не станет принуждать их к браку по расчету, как это сделал ее отец и они смогут выбрать себе супругов в зависимости от личных предпочтений, а не политических усмотрений клана. Короче говоря, просто сказать «нет» и отослать Фрейю играться в куклы глава дома Ньерда не то, чтобы не могла, но опасалась, что тем самым нанесет дочери непоправимую обиду, которую та не забудет ей никогда. Особенно, если до конца дней своих останется незамужней, что было уж совсем утрированно, но в целом, недалеко от правды.
Не в силах справиться с хаотичным роем своих мыслей, большинство из которых грозили плохим концом Фрейе, Лойи и всему дому Хель, Гудрун выдохнула, аккуратно положила откопированные документы в файл, а затем и темно-синюю папку, убрала ее в ящик, откинулась в кресле и философски заключила:
- Ну, пиздец, - это выражение очень четко охарактеризовывало вообще все, что привычно происходило вокруг Гудрун. Хаос, разрушения, кровь, боль, насилие, слезы, сопли, слюни и, конечно, неудачные браки детей. А в том, что этот брак будет неудачным, женщина, не то, чтобы не сомневалась, она попросту не допускала иной мысли. Не то, чтобы дочь Ньерда была в восторге от своего союза с Рагнаром, но учитывая обстоятельства, следовало признать, что Гудрун повезло и так прикрывать ей спину, как это делал ее муж, не мог бы никто. Любила ли она его? Быть может. Но это чувство между ними было даже не вторично, а многим-многим больше. Прежде всего прочего, шло умение работать в команде и ощущение того, что в своем единстве они достигли целостности. Такие отношения не выстраивались на базе сопливых романтичных мечтаний девочки-дурочки, грезящей о мальчике-супермене. А ничто иное руководить Фрейей в этой ситуации не могло. Не собиралась же она замуж за Лойи из династических или рациональных соображений? Конечно же, нет. Так чем она думала?
Гудрун неторопливо раскладывает документы на дубовом столе и думает о том, как жаль ей, что здесь и сейчас нет мужа. Он бы точно быстро разобрался с этой нелепой ситуацией, которая со стороны больше была похожа на глупую детскую выходку, коих у Лойи с Фрейей было хоть отбавляй. Но Рагнара здесь не было, а тишина сильно затягивалась. Гудрун вела себя так, будто в комнате больше никого не существовало, но, конечно, о существовании дочери, да еще и с такой новостью, забыть было сложновато. Наконец, Гудрун поднимается из своего рабочего кресла, огибает стол, наливает полный стакан чистой прохладной воды, но вместо того, чтобы выпить его, разворачивается к Фрейе и резко плещет в лицо. Стакан оказывается на своем законном месте, Гудрун ждет какое-то время, прежде чем дочь придет в себя и готова будет слушать. Женщина надеется на то, что шок заставит мыслительные процессы в голове ее младшего ребенка работать втрое быстрее, чтобы понять, что именно она собирается совершить, с какой целью и стоит ли оно того на самом деле. В современном мире всегда можно было развестись, Фрейя не собиралась выходить замуж в дом Фригг, но в ее случае, слишком реальным было попросту не дожить до развода, или остаться вдовой. Против последнего варианта Гудрун почти ничего не имела, однако, смерти племяннику, конечно же, не желала.
- Пришла в себя? – тихо интересуется женщина, присаживаясь на край своего стола и шумно выдыхая, - Или пыль, пущенная в глаза псевдо героическими поступками, которые едва не привели тебя к смерти, водой не смывается? – иронии в голосе колдуньи не слышится, потому что этот цирк даже на вялое веселье, способное разбавить тяжелые будни главы дома, не тянул.
- Надо было выдать тебя за Локиссона, пока была возможность, - Гудрун смеется, потому что это в самом деле было иронией судьбы. Не выдать дочь за одного идиота, чтобы она стала женой другого. Ну, разве Ньерд не шутил над ней свои злые шутки за недостаточную почтительность за последние пару лет? – Он, конечно, тоже не семи пядей во лбу, но с ним я бы могла быть уверенной в том, что тебе ничего не угрожает, кроме его злобного веселья над всем, что он видит перед собой, - сын Бродира был чертовым психом, но даже он точно знал, что если с головы Фрейи упадет хоть один волосок, глава дома Ньерда вкатает его в асфальт. Частями. В разных концах земли. Вместе со всем, что ему дорого. Он бы берег новоявленную жену так, что даже ядерный взрыв был бы ей не страшен. Лойи же не способен был обеспечить даже собственную безопасность, что уж говорить о чужой? О формальностях, вроде любви, взаимного уважения и нервах Фрейи, упоминать вообще не следовало. Не было в Исландии желающих посвататься к ее дочери, не знающих при этом, что сотворит Гудрун со своим зятем, если Фрейя хоть раз на него пожалуется, или, помилуйте Боги, придет в слезах. Короче говоря, в аспекте брака единственной дочери, женщина мотивировалась только одним критерием: способностью ее супруга обеспечить ей спокойную, безопасную жизнь. Вот Гудрун была способна ее обеспечить всем своим детям. Как показала практика, она способна была даже достать своих детей с того света, если понадобится. И на меньшее в отношении супруга Фрейи, женщина была не согласна. Совершенно не удивительным было то, что время от времени колдунья подумывала о том, чтобы оставить дочь в доме Ньерда навсегда, обеспечив ее жизнеспособность браком с Асгейром. Вот уж в ком точно можно было быть уверенной.
- Я задам этот вопрос только один раз, - переводя, наконец, взгляд на дочь, спокойно говорит Гудрун, хотя ситуация ее безмерно раздражает. Она не говорит, что будет, если ее не устроит ответ на этот вопрос. Это итак очевидно, - С какой целью? – женщина четко проговаривает каждое слово, впившись взглядом карих глаз в лицо дочери. Ей вообще кажется, что тут говорить не о чем. Надлежит просто сказать «нет», а дальше принимать последствия в виде истерик, непослушания и тайного брака, побега из дома и отказа от собственной дочери, а как следствие, и ее смерти. Но Гудрун клялась себе, что ее дети не будут следовать ее путем и их брак будет следствием их собственного выбора. Кто бы мог подумать, что сдерживать клятву будет так тяжело? Ньерд в самом деле должен был хохотать ныне в своих чертогах.
- Лойи Хельссон думает только о себе, все его заслуги упираются в то, что он красуется перед тобой, он не способен защитить не только тебя, но и себя самого, от него нет толку на поле боя, он безответственный выскочка и самодовольный болван, - кратко резюмирует Гудрун все, что она думает,  а затем поспешно добавляет, - Это не отменяет того факта, что он – мой племянник, я его люблю, не желаю ему ничего дурного и знаю о его положительных качествах, но сейчас мы говорим о браке и твоей безопасности, твоем благополучии и твоем будущем, в котором я точно не пылаю желанием зажигать твой погребальный костер месяца через три-четыре после вашей свадьбы, - брак самой женщины был заключен из соображений ее безопасности, ее будущего и ее стабильного правления. Рагнар подходил безупречно и он полностью оправдал возложенные на него ожидания. На Лойи нельзя возлагать никаких ожиданий вообще, потому что Гудрун заранее знала, что он их не оправдает.
- Итак?