Об одном из наследников клана Хель – Лойи Хельсоне, в свете последних событий не слышал разве что только глухой. Конечно, имя любого, открыто говорящего «да, инквизиция в наших краях явилась с запозданием, и с этим надо что-то делать» было на слуху, но оное не отменяло факта, что именно мистер Хельсон был одним из тех, кому на своём веку пришлось столкнуться с наибольшим количеством, хм…мягко говоря, агрессивно настроенных христиан.

Слухи расходились по Исландии со скоростью звука, и вот уже за ужином семейство Олавюра на повышенных тонах обсуждает, совпадения ли смерти колдунов и следствия межклановых розней, или же непривычная, жестокая действительность. Молча ковыряясь вилкой в салате, Локисон, не отнимая глаз от тарелки, вникал в тему разговора, не привлекая к себе внимания, - не дай Локи сказать лишнего, и завтра никакая, даже самая искусная ложь не поможет отвертеться от последствий. Сдерживаясь от едких комментариев на подобие «недели прослушивания радиоволны местной полиции хватит, чтобы понять, что с уровнем преступлений в этой стране стало что-то не так, и, - какая неожиданность, - сколько топорно добитых жертв среди колдунов всех кланов!». Однако, делиться подозрениями с членами своей семьи он не собирался – кроме тревоги за итак лезущего в любые неприятности Олавюра это ни к чему бы не привело, а вот поделиться с кем-то сведущим показалось идеей неплохой.
В тот вечер мысль о том, чтобы навестить Лойи Хельсона, которому, должно быть, в последнее время икалось, была взята Локисоном на заметку. В дальнейшем идея, после недолгих раздумий, получила своё развитие – узнать информацию от человека знающего казалось разумным. Общение с Хельсоном точно могло бы помочь в «экспериментальном расследовании» Олавюра.

Расследование это было бессистемным, а потому не всегда приносило свои плоды, но, всё же, похвастаться некоторыми успехами Локисон мог. О принципах своей работы он мог говорить бесконечно, если бы было с кем, однако, сократив информацию до той, что мозг человека может воспринять в один присест, можно получить - «используем ворованную полицейскую рацию, чтобы слушать полицейскую волну. Сопоставляем услышанное с добытыми тем же самым, что и рация, путём, кодами, а затем стараемся добраться до места преступления первыми. Получилось? Чудесно, улики наши. Не получилось? Сейд в помощь. Слушаем, наблюдаем, не подаём признаков жизни, аккуратно пытаемся своровать улики. Этап пройден – анализируем информацию, а потом ходим на место преступления и высматриваем подозрительных личностей, потому что, эй, кажется, в каком-то сериале говорилось, что преступник всегда возвращается на место преступления? Или это была книга по криминалистике, теперь придерживающая ножку стола?». А если говорить серьёзно, в этой тактике была своя логика – в мирной Исландии преступления происходили довольно редко, однако, с приходом охотников их частота несколько увеличилась. Наблюдение за полицейской волной давало множество преимуществ – одним из них была возможность проанализировать городскую карту и отметить места наибольшей активности, требующих особого внимания, узнать цвет или номер машины, личность пострадавшего, подробности, которые никогда не будут напечатаны типографической краской на страницах местных газет. Разумеется, многие нападения на колдунов не доходили до ушей полиции, ведь нет тела – нет дела, но человеческий фактор играл свою ключевую роль, и жалоба старушки из соседнего дома на шум за окном могла стать путеводной нитью к разыгрывающейся трагедии. Бывало и такое, что тела оставлялись, сопротивляющийся оказывался сильнее нападавшего – множество отдельных кадров мозаики, которые Олавюр собирал, и которые могли занять своё место на картине «деятельность «Божьей Воли».

О том, делиться ли всем, или делиться выборочно (фильтровать вдоль, поперёк, по диагонали, шахматной клеткой) он думал по пути в психиатрическую клинику, в которой работал Хельсон. Высокое небо над головой Олавюра застыло в градиентном переходе из дня в вечер, и из вечера в раннюю ночь, ещё догорая бледным рыжим на западе и чернея на востоке. Выдвинувшись из дома, он привычно поехал по 41-ой дороге. Она сама, мимо Харпы, Музея Искусств, придорожных хостелов и заправок занял около пятнадцати минут, и, бросив велосипед на университетской стоянке, он пешком направился к клинике.  Идя на встречу с Хельсоном, Олавюр не нервничал, и даже не продумывал, что скажет, заранее. Единственное, чего ему нужно было придерживаться, так это быть паинькой. Первое впечатление, кажется, самое важное? Интуиция подсказывала Локисону, что конкретно в этом случае силы, затраченные на сдерживание собственной «словоохотливости», могли вполне окупиться. А основная цель – добиться результата, значит, для этого нужно было сделать всё.

После уличных сумерек белый электрический свет в холле неприятно резал глаза, и Олавюр зажмурился. С поста на него, нахмурившись, взглянул охранник – в белом халате, как и все, наверное, в этом царстве душевных болезней.

- Время посещений окончено на сегодня, - сообщил он, не поднимая взгляда от мерцающего за стойкой монитора, - если необходимо, могу выдать вам график, по которому вы можете посетить пациента.

Улыбнувшись, Локисон облокотился на стойку и вздёрнул брови. Носителем своей фамилии он был не просто так – ложь, лёгкая и убедительная, была частью его бытия, чем-то логичным и само собой разумеющимся, как вера. Ложь даже не была тем, чем называлась – она была искусством, даром, обратной стороной правды или её усовершенствованной версией.
- Наверное, вы очень удивитесь, но я пришёл не к пациенту, а к доктору, - взглянув в глаза охраннику, искренне поделился он, - частная консультация, так скажем.

- Наши доктора консультируют частно? – удивлённо поинтересовался мужчина, потерев шею, - к какому конкретно доктору вы направляетесь?

- Лойи Хельсону. Конечно, консультируют, когда выдаётся время. Ведь, знаете, в медицине – чем больше практики, тем лучше, - убедительно кивнул юноша, для пущей действительности грустно вздохнув и опустив глаза в пол, - всё ради моего бедного больного двоюродного дяди. Собираю всю возможную информацию о его страшной душевной болезни. Помощь доктора Хельсона неоценима. Впрочем, вам не стоит переживать из-за меня, я уже знаю дорогу, приходил в смену прошлой охраны, напомните мне, только, как пройти в ординаторскую? Память слабая.

И узнав направление, Локисон ускользнул за угол, в сторону лестницы. Сосчитав пролёты, прошёл на этаж – свет здесь был приглушён, вечерние синие тени раскинулись по белёным стенам. Звук шагов растекался в воздухе громко, вызывая некоторый интуитивный дискомфорт у Олавюра, которому довольно часто приходилось быть незаметным. Найдя нужную дверь, он повернул ручку; дверь оказалась закрытой. Недовольно цокнув и дёрнув колючий ворот исландского свитера под пальто, он облокотился спиной о стену – смены в подобных клиниках были длинными, да и рабочий день ещё не успел закончиться. Разумным решением в данной ситуации было ожидание, поэтому, достав из кармана найденный на месте преступления пару месяцев назад  пропуск в место, которого он не знал, Локисон в тысячный раз осмотрел твёрдую обложку, засохшее размазавшееся бордовое пятно под фотографией. Воплощение человеческого фактора, что делать с которым было не ясно.
От мыслей, ушедших в другое русло, его отвлёк звонкий звук чужих шагов.

- Добрый вечер, если вы насчёт кого-то из пациентов, вам лучше дождаться его лечащего врача, чтобы получить консультацию. Если нет, то излагайте - попробую помочь, если расскажете, как справились с бравой охраной там, на входе, - подбросив в руке связку ключей, а затем, открыв дверь кабинета, поздоровался доктор.

- Добрый. Думаю, если кто-то из ваших пациентов промышляет набирающим ныне популярность религиозным видом охоты далеко не на священного оленя, то, они могут меня заинтересовать. Бравая охрана довольно уступчива, если применить немного магии. Меня зовут Олавюр Локисон, рад встрече вживую с вами, доктор Хельсон. Думаю, нам будет, о чём побеседовать, если вы не против, разумеется, - улыбнулся уголками губ колдун, пропуская доктора в кабинет и сохраняя привычную дистанцию в расстояние вытянутой руки - ту, на которой его статическая магия не причиняла дискомфорта другим, подавляя их магию.

Олавюр протянул руку для ответного рукопожатия, не сокращая дистанции.

- Приятно познакомиться с вами лично, Лойи. Ко мне можно обращаться на «ты», - сдержанно улыбнулся Олавюр, пожав доктору руку.

Даже если визит Локисона удивил мужчину, тот ничего подобного не продемонстрировал, оставшись невозмутимым. Наверное, это было неудивительно – всё же, в совокупности отдельные факты из жизни Хельсона, сами собой подразумевали, что характер у Лойи должен быть как минимум устойчивым. Вместе они прошли вдоль холла к кофейному автомату, и, остановившись слева от него, Олавюр проследил глазами за монетой, взлетевшей в воздух, а затем приземлившейся на ладонь Лойи, после чего улетевшей в монетоприёмник с громким, в вечерней тишине пустого холла, звоном.

- Не так давно я приходил к Бродиру и просил помочь мне с этой небольшой проблемой. Он решил, что ни его клана, ни его лично этот вопрос не касается. Он передумал? Или вы здесь по собственной инициативе? – на вопрос о главе Олавюр нахмурился. В ежедневной гонке за тенью он умудрялся забыть обо всём насущном, в частности о том, что он не единственный сын Локи в этой стране, а один из многих; более того – часть множества, с непосредственным руководством. Позиция главы была ему понятно – какое дело клану до охотников, если никто из его членов не пострадал? Деятельность и позицию свою Олавюр, знакомый с отношением клана к вопросу «Божьей воли» не афишировал – звон в колокола и птичьи крики «конец близок» мало того, что не убедили бы никого, так ещё и привлекли бы лишнее внимание, что ставило под риск его отстранённую независимость.

О визите самого Лойи к главе клана Локисон не знал, а обсуждать чужие решения не любил, потому, задумавшись на секунду, он аккуратно подобрал слова, чтобы не высказаться лишне или остро.

- Мой визит исключительно частная инициатива. Лишь единицы среди магов в принципе серьёзно относятся к этой угрозе, конкретно нашем клане я лично не знаю тех, кто бы сталкивался с кем-то из инквизиции, а потому решение главы впутать клан в сомнительную авантюру породило бы напряжение, а это вряд ли то, что нужно. Хотя, на самом деле, достаточно просто внимательно смотреть, чтобы увидеть – дела плохи, - он пожал плечами, и принял из рук Лойи стакан с капучино, благодарно кивнув.

- Старшая школа игнорирует существование болезни по одной простой причине – никто из её представителей не сталкивался со страдающими ею пациентами в их активную фазу. Даже если кто-то сталкивался, то его заклеймят лжецом и шарлатаном, выдумывающим неведомо что ради выгоды, - продолжение аналогии заставило Олавюра вполне искренне улыбнуться. Пройдя в кабинет вслед за доктором, Локсион сел в кресло напротив него, поставив рюкзак на пол рядом со стулом. В нём что-то страдальчески звякнуло-брякнуло, требуя к себе более бережного отношения, и затихло.

- Проще говоря, Совет отказывается признавать угрозу Deus Vult. Зато Deus Vult охотно признает угрозу колдовского сообщества и планомерно от нее избавляется. Не спорю, здесь есть, о чем поговорить. Другое дело, что мы можем, кроме как поговорить, если те, в чьих руках не только ударная сила, но и дипломатия, считают нас малолетними идиотами, а охотников - плодом нашего воображения, - усмехнувшись, сказал Лойи.

- Я вообще никогда не пытался ни с кем не обсуждал этот вопрос, кроме вас, о том, чтобы поделиться размышлениями с кем-то с, как вы выразились, дипломатией и ударной силой, даже в голову не приходило. Проблема в том, что доказательств конкретно нападения охотников, кроме как на словах, нет. Ничем не докажешь, что это не происки других магов, месть, случайность. По моим выводам, которые могут быть неточны, преимущественно жертвами и свидетелями являются юные маги, а это тоже самое, как если бы к вам прибежал семилетний ребёнок и сказал «на меня в саду напала пантера!». Вы бы не поверили, ведь, да ладно, это Исландия, здесь с роду пантер не было. А потом бы через много лет оказалось, что контрабандой в страну ввезли десять особей, например. Так и тут – нападение охотников стараются списать на нечто иное, потому что некоторые магам Совета уже куда более и более, чем за сто лет, и они отродясь не видали в этом краю инквизиции. Её не было в Средневековье, так с чего бы – сейчас? В таком случае встаёт вопрос того, как убедить. Если бы вы услышали крик ребёнка, выбежали во двор, и увидели рядом с ним пантеру, вам бы поверили ему, но не факт, что поверили бы вам. Но если бы пантеру увидели десять, пятнадцать, двадцать человек – тут уже было бы сложно оспорить. В нашем случае пантера должна ещё и скалиться и нападать на глазах большого количества людей, чтобы отрицать очевидное было ну никак нельзя. Но, я не уверен в гуманности подобной картины, даже если теоретически привлечь к участию в подобном всех, кто так или иначе сталкивался с «Божьей волей» встают вопросы численности противника, вооружённости, многие и многие детали, о которых я лично не знаю ничего конкретного, только частные случаи. Моё представление о проблеме – сугубо мой эмпирический и теоретический опыт, всё, что я могу построить, будем основано только на нём. Возможно, для большей эффективности, следует совместить теорию?

Отпив кофе, Олавюр отстранённо подумал о том, что его одинокий образ жизни имеет не только плюсы, но и минусы. Другие, вон, пытаются добиться внимания Совета к проблеме, крутясь в социуме, пока сам Олавюр носится по городу горным сайгаком, пытаясь накапливать и систематизировать информацию. Но, наверное, и то, и то имело свой смысл. У каждого свой способ сопротивления и решения проблемы, только какой из них эффективнее – ясно не было. Лойи пытался найти ключ от закрытой двери всеобщего понимания, Олавюр пытался искать иголки в стогах сена. Ясно было одно, что угодно, приносящее хоть какую-то пользу, лучше бездействия, а в случае с Локисоном эта позиция принимала форму «что-то увлекательное лучше бездействия».

- Сомнительная авантюра должна быть в интересах авантюриста, иначе она бессмысленна. Клан Локи не имеет никаких резонов, чтобы подвергать опасности своих людей в борьбе с противником, в которого не верит. Авантюризм не то же самое, что и абсурд, - Олавюр небрежно улыбнулся уголками губ, - поэтому, я могу понять решение главы. Но, не могу поддержать, к моему сожалению. Я вхожу в группу риска, так что, решение проблемы актуально и для меня тоже.

Конечно, это не было чистой правдой, скорее, информацией вне деталей. Движим Олавюр был банальным любопытством, опасность мало его заботила, как и цена удовлетворения этого самого любопытства. Наверное, именно потому он никогда не задумывался о решении проблемы на глобальном уровне, оценке оной Советом, консерваторами, либералами. Он просто следовал своим интересам, чужой интерес приобретал для него какую-то значимость, если был частью его собственного. Поэтому рассмотреть ту сторону медали, на которой находились цели и методы Лойи Хельсона он был готов - потому что их интерес был общим. В случае необходимости, он мог бы даже помочь ему попытаться привлечь внимание к проблеме - довольно занимательная затея, но исключительно до того момента, пока их объединяет один интерес.

- Не имел в виду, что они глупы. Считаю, что они не так лабильны, как молодёжь и не могут, или не хотят, оценить серьёзность происходящего. Приняв угрозу и применив ряд разумных точных решений, можно минимизировать проблему, а то и вовсе решить. На нашей стороне всегда будет преимущество, у нас есть благословение наших Богов и магия. У смертных нет ничего такого, чем мы не могли бы овладеть, но у нас есть то, чего никогда не будет у них. Достаточно рационально использовать свои преимущества. Другой вопрос, действительно, в том, что «Божья воля» не признана. Как бы не было нелепо, но я склонен считать, что когда десять лет для тебя - пыль, а на своём веку, иногда и не первом, ты повидал десятки, сотни смертей, предательств, битв, верить начинаешь только своим глазам. Потому, имея нужное количество людей, можно просто выманить небольшую группу охотников, ту, которую можно будет удержать..., - Олавюр вытащил из рюкзака две ручки, карандаш и ластик, разложив их буквой «п» с ластиком посередине, ... в блоке, чтобы не разбежались, и догнать их до места какого-либо общего сбора, где было бы достаточно магов. Когда перед тобой толпа вооружённых головорезов, уже нельзя сказать, что охотники - выдумка. Конечно, можно взять одного и пытать его, пока не расскажет место нахождения штаба, или что-то подобное, а потом уже пытаться привести кого-то туда, но, в общем-то, способы как-то раскрутить ситуацию есть.

Идея с пытками была действенна в любом случае. На любую рыбу найдётся крючок. Каждый человек чего-либо боялся, каждый -  чего-то своего. А все, без исключения, -  боялись смерти. Оттого, найдя подход, можно было выбить информацию из любого. И Олавюр не сомневался, что даже на такие Средневековые дикости найдутся свои желающие – по полицейской волне обсуждались не только убийства, предположительно, колдунов, но и довольно часто – скончавшихся при странных обстоятельствах сомнительных личностей, иногда – вооружённых, что намекало на потери с обеих сторон. Однако если охотники убивали колдунов по убеждению, то обратное происходило больше от отчаяния. Связываться с отчаянными Олавюр не хотел – таким легко и под горячую руку напасть, поэтому случаи со «своими» он пропускал мимо ушей, но факта их существования не отрицал.

- Если со всей страны от семилетних детей приходят сообщения о нападении пантер, ты спишешь их на богатую детскую фантазию или будешь искать другую причину? Если твоему ребенку как раз семь, и он ходит по улицам, где якобы видели пантеру, тебя это не побеспокоит? Если он сам однажды придет к тебе с ранами от клыков и рассказом о звере, ты только смажешь раны зельем, назовешь идиотом и скажешь ему, что пантер не существует? А ведь главы кланов поступают именно так. Отрицают пантеру, в лучшем случае, считая ее котенком-переростком.

Олавюр нахмурился, задумчиво покрутив из стороны в сторону кольцо-уроборос на пальце, обдумывая ответ собеседника несколько секунд.

- Всё зависит от количества нападений. Некоторые вещи можно списать на массовую истерию, например. Но нет, я бы не списал это на детскую фантазию, не отпустил бы ребёнка гулять в компании пантеры, и уж тем более не оставил бы открытой ситуацию, если бы мой ребёнок пострадал. И именно поэтому я тут, - Локисон пожал плечами, откинувшись на спинку кресла. Общаться с Лойи было увлекательно, хотя бы потому, что ситуацию они видели с разных точек зрения, а взглянуть на то, чем занимаешься, иначе никогда не было лишним – с чем большего количества позиций ты можешь оценить объект, тем больше ты о нём узнаешь.

- Всё, что лично ты считаешь полезным. Я пользуюсь надёжными и банальными методами – старой-доброй слежкой и полицейской волной. Вытащил рацию у одного и листок с кодами. Слушаю волну, анализирую коды. Смертей в Исландии никогда не было много, но сейчас их стало больше в несколько раз. Не стоит уточнять, что все они преимущественно следствие нашей теневой войны – либо со стороны охотников, либо с нашей стороны. Если есть тело в принципе, это означает, что ситуация вышла из-под контроля и его пришлось оставить, это означает наличие улик, по которым можно установить личность, иногда - свидетелей. Я забираю только самое очевидное, - Олавюр помахал раскрытым найденным пропуском, -  чтобы не мешать делу, но оно обычно в любом случае заходит в тупик. Но даже тупиковые дела часто обсуждаются полицейскими по волне. В общем, я составляю списки подозреваемый, наблюдаю за ними, стараюсь собирать доказательства в том, что подозреваемый – охотник, составляю карты районов, маршрут движения их транспорта, замеченного на месте преступления иногда до, иногда после него. Наработанное мною, преимущественно, теоретично.

Вопрос «приходилось вживую сталкиваться с кем-то из них?» заставил Олавюра нервно и тихо гоготнуть. И дело было даже не в жутком воспоминании о том, как сам Локисон из наблюдателя превратился в участника, да ещё и не на самой выгодной роли жертвы, а в том, что официально одного из охотников он мог называть своим другом, настолько, насколько, по факту враги, могут называть друг друга друзьями.  Напоминало это игру в «Сапёр» и «русскую рулетку» по совместительству, которую постоянно откладывали на завтра ради хорошей выпивки.

Скривив довольно мрачную мину и взъерошив волосы, он сказал:

- Знаешь, а это самое моё любимое. Вишенка на торте. Представь себе, ты встречаешь пантеру в лесу. Но ты не убиваешь её, а она тебя не съедает. Тебе семь, и ты не очень умный, пантера тоже далеко не гениальна, но вы оба утверждаете, что не являетесь пантерой и человеком, хотя всё прекрасно понимаете, потому что она чёрная и шерстяная, а ты кожаный и на двух ногах. Но доказательств у вас нет. Так вы и общаетесь, играете в мяч на детской площадке, бегаете от собак в местном парке. С одной стороны, здорово, с другой ты можешь задушить пантеру, а она перекусить тебе шею. Пантера говорит – что за пантеры такие? Никогда не слышала. А ты говоришь – люди? Это типо на двух ногах такие, у них ещё передние лапы для ходьбы не нужны? Что-то такое слышал, но это не я. А до этого цирка я подвергался нападению не самого опытного охотника, и мне действительно повезло сбежать. Просто повезло, сам я был в таком шоке, что даже не смог ничего соврать, а это для меня… нонсенс. Попал я тогда, к слову, из-за той самой старой-доброй слежки. Но это было давно, а теперь есть проблема понасущней,- он многозначительно взглянул на собеседника, отпив уже подстывший кофе.

Дослушав собеседника, Локисон кивнул, в знак согласия.

- Я не предлагаю приглашать их к зрителям, я предлагаю их туда пригнать, как овец на убой. Отрезать пути к отступлению, взять кольцом, и не выпускать. Их может быть двое, трое, пятеро, но они будут вооружены, будут видны следы битвы между ними и нами. В любом случае, эту идею можно назвать лишь эскизом полноценной картины, потому  что, да, информации нужно больше, и это требует очень тщательной подготовки, чтобы никто случайно не умер, - он пожал плечами и отодвинул ручки в сторону. - В том, что мы их не знаем ты тоже прав. К тому же, в отличие от них, у нас очень красноречивые фамилии.

О том, что собираемую информацию о личностях охотников он делил на три категории, начиная от «может быть охотник», заканчивая «сто процентов охотник», Олавюр решил оставить на потом. До этого момента тоже дойдёт, не вываливать же снежным комом все детали, что ему известны – рационального в таком будет мало, всё перемешается.

Внимание, с которым Лойи слушал его, убеждало Олавюра в том, что, возможно, он чуть более преуспел в своём расследовании, нежели сам предполагал. Это было, совершенно точно, хорошим знаком, указывающим на то, что время потрачено не зря.

- Каратели, - Локисон вздёрнул брови, - мне среди них не место даже в возрастном плане. Мой максимум - независимый эксперт, но это тоже неплохо, никаких обязательств.

Иметь дело с человеческой полицией было просто, она не могла ничего противопоставить Локисону при прослушке или незаметном проходе на место преступления, была относительно просто и уже привычно для него организована, а взаимодействие с ней на тысячный раз по кругу обработано. В общем, всё было легко и просто, насколько это возможно в таком вопросе. А вот лезть к высшим инстанциям - можно и очень даже ощутимо по шее схлопотать, тем более, Олавюр не был уверен, что они знали многим больше того, к чему он мог придти через смертных.

- Ну, а я просто регулярно влезаю в сомнительные авантюры. Тела они не оставляют не только из-за того, чтобы не привлекать к себе внимание. Понимаешь, они подходят к вопросу нашего уничтожения системно - не только и не столько убивают, сколько исследуют, ищут методы убивать эффективнее, возможно, массово. Или не убивать, но разорвать связь с богами, лишить магии, один из них называл это лечением, - последняя часть слов Лойи заставила Олавюра нахмуриться так, будто он плохо расслышал сказанное.

- Так, - он сложил руки замком на столе, чуть поддавшись вперёд, - я не совсем понимаю. Как можно «разорвать связь с богом»? Это же не телефонный разговор, чтобы… разорвать связь. Каким образом это вообще делается? Есть ли маги, которые живут сейчас, лишившись магии?

Олавюр не любил чувствовать себя потерянным и непонимающим. Но то, что магии – даже не теоретически, а фактически, можно лишить, покоробило его. Наверное, связь с магией и Богом, возможность ощущать её течение, Его присутствие, были одними из самых ценных для него вещей. Ценных и нормальных, привычных, как, наверное, и для любого колдуна. Представить себе, что разом можно лишиться этого, он не мог. То, что он делал при помощи своей статичной магии, прерывало циркуляцию магии между колдуном и окружающей средой, но даже в таких условиях маг скорее ощущал себя так, словно его погрузили в вакуум. Но в этом вакууме была магия, она не могла выбраться за пределы. «Лишение магии» же подразумевало, что её не будет внутри, и использовать магию извне, ты не сможешь тоже.

- Разве маг может выжить, если лишить его магии? – спросил он напряжённо, стараясь скрыть неверие и страх в голосе.

Но на этом неприятные открытия не заканчивались.

- Христианская магия?.., - презрительно выплюнул он, сложив руки на груди, - магия. Христианская. Что она представляет собой вообще? Насколько её мало? Каждый охотник владеет по чуть-чуть, или она есть у некоторых, но в больших количествах? – он отбил рваный нервный ритм костяшками пальцев по столешнице и взъерошил волосы, - не могу не признать, ты меня удивил, даже шокировал. И я бы хотел узнать подробнее об этой… магии. И в таком случае, у меня сразу же довольно важный вопрос. Моя статичная магия позволяет блокировать любую другую магию. Как думаешь, смогу ли я блокировать магию христианских колдунов? Просто, когда твой друг – охотник, хочется знать, что завтра из тебя не станут изгонять бесов. Ну, или знать, что это просто не сработает, - сделав неопределённый жест, заключил Олавюр, откинувшись на спинку кресла.

Полученную информацию нужно было очень и очень хорошо обдумать. Предупреждён, значит, вооружён. Нужно было стать осторожнее, он готов был рискнуть жизнью, но остаться смертным… к этому он не был готов. Лучше умереть – в этом Локисон был уверен.

Но проблема массового лишения магии колдунов ставила под угрозу и саму магию тоже – если не станет тех, кто сможет колдовать, тех, кто сможет воздавать почести богам – что же случится дальше? Магия не может умереть, но не будет никого, кто бы смог ей воспользоваться. Это открытие глубоко уязвило Олавюра, задев его немного глубже всего остального.

Рассказ об Артуре заинтересовал Лойи больше чего либо другого, как и ожидал Локисон. Казалось, в вопросе Хельсона «завёл себе ручного охотника?» была смесь самых несовместимых друг с другом эмоций, что невольно заставило ещё не отошедшего от предыдущих открытий Олавюра привычно усмехнуться. Артур что козырь в рукаве - удобен для обладания. При осторожном обращении, разумеется.

-  Ручным бы он был, если бы его доверие ко мне было возведено в абсолют. Этого нет, так что ручным его назвать нельзя, может быть, полудиким?.. Вообще, он знает, кто я, и, я думаю, он знал обо мне ещё до нашей первой встречи, но запланированной она не была. Я тоже знал о нём до этого, он был в моём архиве охотников, в категории «может быть», с небольшими пометками, не слишком серьёзно, чтобы пытаться действительно доказывать его причастность… или узнать с первого раза, - Олавюр выдержал небольшую паузу, дёрнув узкое горло колючего свитера, чтобы сформулировать мысли. В таких ситуациях он предпочитал подобрать слова, нежели говорить всё, что вздумается, – Это работает так: я знаю, что этот человек – охотник, я не могу доказать, я пытался, но фактов не имею. Но я уверен. Знаешь, нас легко вычислить не только потому, что мы не скрываем способностей или имён – мы не колдуем посреди улиц с фейерверком и фаер-шоу, но у нас есть магические бытовые привычки, артефакты, - он выставил вперёд руку с кольцом, - магия окружает нас, и это можно почувствовать. Мы не замечаем этого друг за другом, но люди чувствуют, поэтому нас легко определить. Но не только у нас – у охотников тоже есть свои привычки, когда начинаешь наблюдать, начинаешь их подмечать тоже, поэтому я точно знаю, кто находится рядом со мной. И охотник тоже не дурак, он знал заранее, кого встретил. Ложь в этом случае помогает мне лишь не дать ему собрать фактической информации. Но он и не пытается, не понимаю его мотивации, не уверен, что она даже есть вообще. Мой дом защищён от входящих со злыми намерениями, но он пока не пытался превратиться в эпилептика на коврике в прихожей. В общем, пока что парень пытается убивать меня через цирроз печени, - он озадаченно потёр лоб, взглянув на собеседника взглядом «оно само так вышло, я ни в чём невиноват».

По истине, положение вещей Олавюра более чем устраивало – он мог наблюдать за Артуром, пополняя свои знания, стараясь составить психологический портрет, подметить все детали, с другой стороны, у него всегда была весёлая компания. Смерти Олавюра не колебали, а общение с, по факту, серийным убийцей, не мешало его расследованию, потому двойные пляски в мире Локисона были нормой вещей. Он молча наблюдал за тем, как Лойи, размышляя, ходит из одного края кабинета в другой. После этой встречи у них обоих будет над чем подумать.

- Ты ведь, по большому счету можешь заставить его поверить, что ты сам боец Deus Vult и обсудить детали какой-нибудь охоты. Или натравить его на своих же, сообщив, что они - колдуны, которые скрываются. Можешь хоть привести его на Совет, просто сказав, что это никакой не Совет, а попойка в честь дня твоего рождения. А там... Всегда есть способ вытянуть из него то, о чем он сам не хочет говорить.

Не сдержавшись, Олавюр фыркнул, закатив глаза, дав небольшое послабление сдерживаемой скоткской натуре, но тут же закрыл её обратно в коробочке.

- Нет, это не варианты. Нужно подумать ещё. Это всё одноразовые способы. У тебя много друзей-охотников, вообще, много охотников, которые не пытаются тебя убить? Я думаю, ответ отрицательный, поэтому нужно рассматривать более долгую перспективу использования такого ресурса. В любом случае, я не собираюсь давать доказательную базу своей принадлежности к колдунам матёрому охотнику, знающему, где я живу, учусь и работаю. Способы вытянуть, конечно, всегда есть, но он скорее себе язык откусит, нежели скажет что-то, как мне кажется. Но тут дело не в религиозных убеждениях, если их... бог, - он скривился, - действительно вмешивается в жизнь своих детей, то удивительно, что этого ребёнка он ещё не испепелил. Охотник как будто делает это всё от скуки, - «как и я», мысленно продолжил Олавюр, - в любом случае, для начала, нужно хотя бы доказать фактами, что я не ошибаюсь. А там придумать что-то, что позволило бы получать информацию на постоянной основе, а не глотнуть её разок с риском для жизни.

Отредактировано Ólafur Lokisson (2018-01-22 00:41:09)

- Не могу не согласиться. К слову, не все из них умнее овец, некоторые юны, амбициозны, но никакого опыта не имеют. Но, повторюсь, это лишь эскиз, требующий доработки, это осуществимо при должном подходе. Можно оставить в архиве до дальнейшей доработки, - Локисон отстранился, задумчиво пробежавшись взглядом по стенам кабинета. За окном небо уже совсем стемнело. Полумрак улицы освящался рядом фонарей.

Вещества… Олавюр задумчиво прокрутил в своей голове воспоминания с мест преступления, но, к сожалению, для себя не обнаружил ничего, связанного с веществами – странные эссенции, ампулы, шприцы, выявление непонятного содержимого в крови жертв в дальнейшем – ничего подобного ему не встречалось, а, может быть, просто не обсуждалось по волне. Это означало, что по следующей жертве следовало наведаться прямиком к криминалистам.

- Пока что это самое плохое, из того, что я слышал. Трупов меньше, чем пропавших – можно подозревать, что изучение нашего генетического вопроса идёт - чем дальше, тем больше вероятность прогресса. Я думал что трупы, не знаю, сжигают?.. Так далеко в своих размышлениях я даже не заходил. Известных прецедентов ввода временной вакцины тоже нет? Можно было бы определить сроки воздействия. Если бы она имелась сама по себе, то, поднапрягшись и обратившись к знающим людям, было бы возможно хотя бы изучить принцип её воздействия с научной точки зрения. И в идеальном варианте - начать думать о противоядии.

Оглушённый раскрывшимися фактами и их спутанностью, Локисон даже не придал значение тому, что ответы на некоторые его вопросы однобоки и не подробны, что в другом случае могло его покоробить. Полученной пищи для размышлений хватало надолго, и она в очередной раз доказывала, что его игры с огнём ещё не стали причиной локального пожара только потому, что таких абсолютных везунчиков ещё нужно поискать.

- Если есть лаборатории, значит, есть и пути к ним. Дорог тут не так уж и много, страна маленькая, но даже я не настолько психопат, чтобы пойти в место, откуда с риском в 45%  можно не выйти. Взрывать такие рассадники чумы явно было бы оптимальнее всего, - тряхнув с головой, он сбросил с себя дезориентирующую задумчивость, встрепенувшись. Пока что было совсем не время уходить в себя, - это всё нужно попытаться привести в порядок и сложить. У меня аж голова кругом.

О христианской магии Локисон ранее вообще не слышал. Сейчас же она представлялась ему чем-то сомнительным и унизительным, как и факт, что с этого момента к ней нужно относиться так же внимательно, как и к любому оружию в чужих руках – с опаской. По факту - считаться, с тем, что даже не имеет к нему никакого отношения.

- Не читал и не планирую, но понял принцип, - он кивнул и презрительно скривился, - ересь какая-то. Другой вопрос, что любая сила в неправильных руках может стать угрозой. В моём случае, узнать, могу ли я подавить их колдовство, думаю, даже необходимо, благо радиус воздействия позволяет проэксперементировать из соседнего квартала. Относительно нас – я могу создать полный магический вакуум для кого-то моего уровня, чуть ниже или выше. Магия не войдёт, и не выйдет, вообще никакая. В этом вакууме невозможно колдовать, или возможно с очень большими энерго-затратами. Поэтому, если это работает и на других, то, думаю, это может в дальнейшем пригодится.

Он взглянул на Лойи устало. Локисона преследовало чувство, будто до этого дня он видел лишь верхушку айсберга, а потом понял, что есть ещё и огромная подводная часть. На редкость утомительное знание, однако, объясняющее стремление Хельсона добиться публичного внимания к проблеме – тут, действительно, несколько человек не смогут сделать ничего, хотя бы потому что, ресурсы их будут непропорциональны ресурсам противника. И за всем этим стоял удивительный, простой факт – почему же тогда кто-то вроде самого Олавюра, или того же Лойи, то есть, обладающий столь маленькими возможностями, мог узнать достаточно, чтобы оценить масштаб проблемы, но те, кто обладал возможностями большими, - не мог? Страх был абсолютно иррациональной причиной – маги, несущие ответственность за столько жизней, пытающиеся бежать от чумы, а не бороться с ней, не вязались с картиной мира Локисона и его представлением о мудрых главах, наместниках богов.

- Чем дольше мы говорим, тем яснее мне становится, что нужно несколько изменить курс моей работы. Есть вещи посерьёзнее калибра оружия, это точно, - глубоко вздохнул Олавюр. – Подводя итоги, мы имеем: допустим, 10 из 10 единиц охотников, 3 – не много, но достаточно, - из них обладают магией, способной убить колдуна. Так же они обладают научными разработками, позволяющими подавить магию или лишить её на некоторый срок или навсегда, что с некоторой вероятностью влечёт летальный исход. На 10 единиц приходится, допустим, 5 штабов, 5 лабораторий. 10 из 10 обладают боевыми навыками и навыками использования холодного, огнестрельного оружия, возьмём теоретически, 6 имеют достаточный для работы с нами опыт. Даже схематично набросанные цифры производят впечатление, и оно совсем не обнадёживает. Разобрать то, что знаем мы, по той же схеме, нельзя, хотя бы потому что, тебе известно одно, мне известно другое, кому-то третьему – ещё что-то. Сейчас мы обмениваемся знаниями, но эта встреча в принципе может считаться практически случайностью. В отличие от наших противников, мы дезорганизованы.

Хоть и не обладающий чутким восприятием настроений окружающих, Олавюр заметил, как с течением истории его новый знакомый мрачнеет, но не удивился. Это было нормально для любого, живущего сердцем. Наверное, именно отношение к этой ситуации очевиднее всего делило их двоих на чёрных и белых. Лойи сражался за интересы своей семьи – за своих близких, друзей, Олавюр в принципе не сражался ни за кого, и благородству Хельсона даже не завидовал – Локисоном двигал лишь интерес, увлечённость, желание узнавать новое и, немного, скука. Некоторая циничность его взглядов подкреплялась не только не самым простым характером и принадлежностью к Богу-трикстеру, но и тем, что всю сознательную жизнь он был отгорожен от окружающих, так или иначе испытывающих дискомфорт в его обществе, что делало представления о сердечных отношениях Олавюра довольно сухим и схематичным.
Предложение Лойи поговорить с Артуром было довольно занимательным для наблюдения со стороны. Да в принципе, несмотря на свою дикость и ужас, всё разворачивающееся вокруг напоминало пирамидку Мефферта или кубик Рубика - проще говоря, увлекательную задачу, которую нужно решить.

- Я уже пытаюсь делать это, но задача немного затруднительна, и если бы ты мог объективно ответить на фундаментальный вопрос – а не зря ли я трачу время, этого было бы более, чем достаточно, и я буду ... благодарен тебе,- он утвердительно кивнул, глядя в глаза Хельсону.

Фраза «разберись, друг он тебе или всё-таки ресурс» заставила Олавюра улыбнуться не самой приятной улыбкой. В другой ситуации он бы сказал что-то вроде «я сам знаю, что делаю» или «одно другому не мешает» или «я не просил совета, как мне поступать», даже не задумавшись, по инерции, однако, к Лойи он пришёл не зубы щерить. «Будь паинькой», - напомнил он себе и продолжил:

- Не нужно разбираться в том, что и так знаешь, - он покачал головой и сцепил ладони в замок, - когда вопрос встаёт ребром, я нахожусь на стороне своего Бога и магии и действую в их интересах. А так, я не ставлю под угрозу никого, кроме самого себя, а это главное. О себе же я способен позаботиться. Мои контакты базируются исключительно в Рейкьявике, а ещё я сирота и пишу работу в области исландского фольклора, так что…, - Олавюр пожал плечами. Последние пункты, разумеется, не были истиной, но являлись частью той сплетённой вокруг него паутины лжи, путающей и сбивающей с истинных следов. Самым говорящим в нём оставалась, по факту, фамилия "Локисон", которой было достаточно, чтобы расставить все точки над "и", однако, давать больше правды, чем о нём известно, он не собирался.

- Они в принципе, скорее всего, в курсе, какой клан в какой сфере обитает. Как ты уже сказал, никто ничего не скрывает, не обязательно даже вникать в юридические тонкости, чтобы понять, что к чему и как. - Олавюр покрутил меж пальцем ручку, одну из тех, что достал из рюкзака, а затем склонил голову по-птичьи, и, чуть прищурившись, взглянул на собеседника. – Никак не возьму в толк одного, почему именно сейчас это всё происходит. В прошлом было раздолье для варварства, но двадцать первый век… все мы цивилизованные люди. Из каких тёмных уголков Исландии выкарабкались эти смертные? Ладно, иностранцы, но куда подались те, для кого эта земля родная? Это иррационально.

И, действительно, иногда отвлекаясь от бесконечной беготни и глядя вокруг, он холодно надсмехался над ироничной переменчивостью жизни. Вчера смертные принимали магов, сегодня среди них находятся те, кто готовы истребить весь колдовской род. Почему так? Что же будет завтра? Риторические вопросы. Задумывался ли об ответах на них Лойи Хельсон? Или пытаться анализировать витки чистого зла в природе не имело смысла?

В принципе, лишиться магии на несколько часов было не так уж и плачевно. В случае с Олавюром это было даже интересно, подумать только, как обрадуется его благородное семейство, если однажды при появлении светлого лика их единственного сына не будут к чертям собачьим обрушиваться все поставленные не им самим защиты вокруг дома. Но, явно эксперимент не стоил свеч, если после инъекции ощущения будут сродни тем, что испытывают другие маги рядом с ним. Если верить отзывам, подобные дискомфорт и безнадёга явно не были самыми лучшими из возможных чувств.

- Я даже не удивлён, - ухмыльнулся Локисон, наблюдая за манипуляциями Лойи с кофе. – Так, отлично, несколько часов. А эффекты, помимо основного, подавляющего магию? Ну, там, знаешь, рвота, чесотка, паралич, ощущение бессмысленности бытия и всех граней нервного срыва? Даже не знаю,  есть ли мне смысл брать образцы, если мы с этой штукой, по сути дела, обладаем одинаковыми свойствами. Может только, чтобы узнать, насколько они одинаковы, - о том, что для эксперимента не обязательно нужны добровольцы, Локисон благоразумно смолчал.

Нервный смех Лойи заставил Олавюра подумать о том, что его нервные смешки заразительны. Не одному Олавюру было, о чём вспомнить. Всё, озвученное раннее, явно было почерпнуто Хельсоном не из "Вводного курса борьбы с охотниками", а исключительно заработано самостоятельно - риском. Знать, сколько всего пережил собеседник, открывший ему печальные факты, Локисон не мог, однако, догадывался, и считал вложенные Лойи усилия заслуживающими уважения. 

- Забавное-то может быть и забавное, но я принципиально игнорирую иноверные религиозные трактаты. Не для меня писано, а основ вполне достаточно для общих представлений. К тому же, если сами христиане не заморачиваются, то мне-то зачем, - он пожал плечами, мол, вот так вот, и продолжил, - Если этот охотник-колдун появляется на улицах, то вполне возможно, что его фото есть в моём архиве.  А там и имечко, я находчив. Думаю, я мог бы просто откопировать тебе свой архив и передать, как такой вариант?

Олавюр был действительно не против пустить свой архив в дело. Не зря же на него было потрачено столько времени и сил. Информация имела свойство устаревать, поэтому в том, чтобы передать Лойи свои знания, была определённая логика. Если брать в расчёт упорство Хельсона в инквизиционном вопросе, полученному он найдёт применение, однозначно.

- Моя магия распространяется на всё, - он немного кисло улыбнулся, вспомнив, сколько проблем это за собой влекло, - выходит что-то вроде унылой мёртвой зоны. В ней нет магии. Ну, можно и пробиться, конечно, если ты достаточно силён, но потраченные усилия будут непропорциональны результату. Артефакты в поле действия просто не работают. Что собой представляют их артефакты, кстати? Как они располагаются, вокруг территории, в центре, немного слева? – он многозначительно повёл бровями, -  Тут возникает небольшая проблема. Я не умею блокировать выборочно, если я блокирую, - он красочно изобразил огромный купол обеими руками, - то блокирую всё, всех, на всём задействованном расстоянии. Кроме себя, я в этом царстве могу колдовать свободно. Так что, если подавляю артефакт, то и всех вокруг. Людям ничего, а магам не слишком комфортно. Поэтому, местоположение артефакта или артефактов важно. Если он один в одном месте, то достаточно будет удерживать блок только на нём, но если их много, то тогда придётся затянуть всю территорию.

Задумчиво взглянув на лампу, Олавюр попытался продумать, как было бы выгоднее нечто подобное провернуть. Наверное, оптимальным было бы проникнуть на территорию втихую, не привлекая внимания, но если это территория научная, то там его могут препарировать, как лягушку, а если боевая – то забить, как дичь. Не факт, что он даже звук издать успеет, прежде чем его схватят или убьют, ведь, кто знает, может среди охотников и снайперы имеются?

Попытки каким-то образом утрамбовать всё услышанное в цифрах вызвали у Лойи искреннее удивление.

- Я пытаюсь как-то переварить услышанное. Всегда проще это сделать, если имеешь хотя бы примерные воображаемые цифры, даже если они не слишком точны, ты уже имеешь представление о том, как хотя бы примерно выглядит схема. Мне так проще, чем иметь непонятный ком в голове, - Олавюр улыбнулся собеседнику. Всё вокруг всегда должно быть по полочкам. Может, и непонятно для окружающих, но ясно для самого Локисона. Некая иллюзия своеобразного порядка должна быть выдержана – числа, распределение на доли, фрагменты, части, сектора, чтобы было удобнее взять отдельный кусок и начать работать с ним, и кусок этот представлял собой не слипшийся ком информации, а что-то чёткое, со своей важностью и весом. Локи была свойственна изменчивость и хаотичность, однако, то, что кажется порядком одному, для другого будет сумбуром.

- Если ей удастся, я буду разочарован, - Локисон рассмеялся, ухмыльнувшись. Всё же, такая встреча стоила того, чтобы закупиться попкорном и наблюдать. Во что же она в итоге превратиться – театр одного актёра или шоу, заранее предугадать было нельзя, одно было ясно - скучать Олавюру не придётся.