Разыскиваются родители
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

alexander skarsgård & nicole kidman
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Имя:
George Barnett & Estella Barnett
Возраст и чистота крови:
≈45 y.o., pb
Род занятий:
владелец крупного книжного издательства на территории Австралии «Cuthbert-Grace» // домохозяйка
оба входят в попечительский совет школы
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Описание персонажей и желаемых отношений:
— Мне кажется, Гвендолин могла бы учиться получше,  — беспощадно кромсая на большие куски бифштекс на белой тарелке со спаржей и вареной морковью, отец словно водит ножом по ней, а не по несчастному куску мяса, в это же время пристально смотрит на нее исподлобья, будто собираясь просверлить дыру на ее месте или пригвоздить к стулу; светлые брови изогнуты дугой, отчего на лбу собрались морщины, свидетельствующие о его возрасте, хотя в состоянии покоя и полной безмятежности лица ему едва ли можно было дать сорок пять,  — не так ли, Эстелла?
Джордж переводит взгляд на супругу. Барнетт с трудом проглатывает образовавшийся комок, будто кто-то туго завязал ей галстук на шее и только-только растянул узел. Прерывисто и тихо делает облегченный выдох, переводя дух. Чувствует, как неприятно першит в горле, и пытается запить его апельсиновым соком в стакане под рукой, но от этого лишь еще больше раздражает гортань, оставляя горечь. Мать уныло копается в собственной тарелке, размышляет над чем-то и думает над тем, хочется ли ей вообще говорить что-то или нет. Все же она оставляет вилку в покое и обращается к дочери с таким видом, с каким она обычно читает язвительные нотации.
— Дорогая, ты ведь могла бы заняться чем-то более полезным и более уместным для тебя, — в ее речи отчетливо слышится "более легким для такой слабой, как ты", — какой смысл в этой специализации? Подготовка к аврорату? Разве женское это дело? Вся твоя успеваемость начинает упираться в эту бессмысленную затею, все твои силы уходят на эту глупость, когда ты могла бы продолжать делать и приумножать своих успехи на том пути, который ты избрала.
Гвендолин загнанно смотрит на мать. Она не знала, о каком пути идет речь. По крайней мере его избирала точно не она, а обстоятельства, которые ограничивали ее действия и мышление. Или мать говорит о том, что все дочери всегда превращаются в своих матерей, и ее ждет та же участь? Такая перспектива приводила ее в ужас, стоило ей бросить один взгляд на их собрание за семейным ужином в столовой. Гвендолин ищет поддержки в сестре, уткнувшейся в складки на скатерти, но не находит.
— Ты теряешь бдительность, — Барнетт вздрагивает, как от удара хлыстом за спиной, не ожидая услышать отцовского голоса.
Под его взглядом она испытывает странное чувство: какая-то смесь страха, подавленного ужаса и потаенного бессильного гнева.
— И контроль. — Отец совершает последний надрез.
Эстелла удовлетворенно кивает подведенной за нее черте, снова берясь за столовый прибор.
Гвендолин так и не прикасается к еде.

Никто не знает, что происходит за закрытыми дверями соседского дома напротив. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Только для окружающих Барнетты — это пример для подражания, некий идеал счастливой и благополучной семьи, в которой дети послушны и благоразумны (мамина радость, папина гордость), быт налажен и работает без сбоев, где семейные традиции уважаемы и почитаемы. Такой образ создается потом и кровью, во имя репутации приносятся жертвы, страшную цену которых можно оценить лишь со временем. Душой они запятнаны, погрязли в тине собственных грехов, уйдя практически на дно этого болота, без шанса очиститься.
Гвендолин с опаской смотрит на родительскую пару. Со стороны кажется, что они во всем поддерживают друг друга, души не чают, солидарностью несет за версту, но подавленный и усталый взгляд матери и случайно обнаженная шея с багровыми следами на бумажно-белой коже говорят о противоположном. Первым свое мнение всегда выскажет Джордж, либо под своим пристальным взором выслушает то, что говорит супруга. Их семейные разборки никогда не выносятся за стены их комнаты. Остается лишь догадываться, о чем разносится их разгоряченный шепот. Они все молчат о своих страхах и обидах. У кого искать помощи, когда отец заходит в комнату Гвендолин и закрывает дверь на щеколду, чтобы наставить на путь истинный свою заблудшую дочь? Так и все остальные проблемы перед выходом на улицу остаются дома и надежно закрываются на ключ, который есть у каждого из них.
Всепоглащающий контроль. Горло сдавливают тиски давления так, что не продохнуть. Понятия "хорошо" и "плохо" настолько специфичны, что сталкиваясь с примерами в реальной жизни, жестоко ударяешься о них лбом. Манипулятор ведет свою игру, правила которой всем известны, но масштабы которой поразили бы воображение каждого, кто о них хотя бы раз задумался. К чему это приведет, только Мерлин знает. Однако, ни к чему хорошему, это однозначно. Развернувшиеся события не побрезгуют пустить в расход жизнь, поэтому стоит задуматься о том, кому ставить шах и мат на игровой доске.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Дополнительно:

По желанию можно запутать клубок еще сильнее, либо же ослабить путы с домашним насилием и оставить все на полунамеках и скрытых угрозах. Все, чего пожелает ваша душа. Даю биографию на ваш откуп, чтобы вы сами построили персонажа и нашли причинно-следственные связи его поступков. Отвечу на любые вопросы и поделюсь своей точкой зрения, при создании образа помогу всем, чем смогу. Интриги, давление, недосказанности, сложные и противоречивые отношения на грани, которая была уже давно стерта. Все прилагается. Игра найдется не только с Гвендолин, но и со сновидцами, персоналом школы (где это видано, чтобы их дочь связалась с каким-то практикантом, когда на примете был достойный кандидат для женитьбы) и некоторыми студентами, с которыми сведет судьба по вине Гвен и вине ее сестры, все переплетены друг с другом. Для Гвендолин не существует собственного мнения. Она с детства пытается оправдать самой себе выдуманные надежды родителей, руководясь их мнимыми желаниями. Разбить эту цепь только предстоит. Ждем и надеемся.