– И всё-таки я не могу поверить в то, что ты ничего не задумал!
Фрейя стояла на небольшом возвышении, крутила в руках леденец и увлеченно озиралась, совершенно не стесняясь того, что, дабы Лойи её хорошо слышал, ей приходилось немного повышать голос. Все равно здесь кроме них сейчас не было совсем никого.

Разговор о прогулке к вулканам, которые просто жизненно необходимо оживить, любому адекватному человеку скорее показался бы плохой шуткой, но только не Фрейе и Лойи. Сказано – сделано, и, кое-как уговорив лучшую подругу заняться укрывательством чужих тайн, а после нарассказав матери с три короба про божественно интересную деревню викингов в городе клана Фригг, которую просто необходимо посетить и изучить всю целиком, Фрейя освободила себе почти полтора дня и теперь была готова, буквально, ко всему. Или не совсем ко всему, потому что Асгейра приглашать с собой кузен почему-то отказался. А какой был прекрасный план! Старший брат, конечно, скучноват, зато в быту очень полезен, мало ли чего. А еще на него можно было бы повесить тяжелый рюкзак, а может быть даже не один, чтобы он не слонялся без дела. От бесплатного носильщика пришлось отказаться (впрочем, он бы, и правда, занудствовал и мешал), как, впрочем, и от тяжелого рюкзака. Но налегке было даже как-то интереснее. Да и виды у подножия были захватывающими.

Сегодня эльфы Фрейю с удовольствием сопровождали, поэтому в воздухе то и дело слышны были еле отличимые перезвоны, а Лойи, когда тот отвлекался, периодически кто-то щипал, дёргал за волосы и пытался защекотать, и защищать его от надоедливых маленьких существ девушка не спешила. В конце концов, это как с маленькими детьми – шалостями они требуют внимания и всё происходящее могло свидетельствовать только об одном – кузен эльфам нравился, пусть они и сами, похоже, были в этом не совсем уверены. Во всяком случае, его образ мыслей им, в целом, подходил. Меньше раздумий – больше веселья. А беспокойство о таких мелочах, как безопасность, можно отложить на потом, в масштабах вечности это, в конце концов, пустое.

Наблюдая за тем, как Лойи, уже не в первый раз, старается поймать того негодяя, который пытается приблизить момент его облысения, Фрейя не может сдержать смех. Вообще день выдался действительно на удивление хороший и, к тому же, на этот раз по-настоящему её. Если кладбище по всем канонам как нельзя лучше подходило кузену, то тут, среди чистого воздуха и первозданной природы, как нельзя лучше себя чувствовала уже она.
– Лови! – Фрейя выудила из кармана ветровки конфету и, постаравшись прицелиться, метнула ее в Лойи. До талантов «их» драугра Йона, который попадал в движущуюся цель (а при жизни, возможно, и белке в глаз) даже в условиях нулевой видимости ей, конечно, было далеко, но попытаться стоило. На случай провала у нее, скорее всего, найдется еще парочка таких снарядов, а так хоть подсластит кузену нелёгкую жизнь.
Впрочем, нелёгкой жизнь оказалось и у самой Фрейи, потому как она явно слишком развеселилась, довольная свой задумкой и компанией, для того, чтобы смотреть под ноги, а погоду, к несчастью, сегодня можно было назвать лётной. Иначе как объяснить то, что она, поскользнувшись на камнях с коротким вскриком «ай» буквально полетела вниз со своего облюбованного холмика? Нет, они, конечно, обсуждали взаимосвязь аэрокинеза и полётов, но вот падений в этой логической цепочке предусмотрено не было, а тут, как бы, всё пошло не по плану. И кого теперь ловить? – Ну почему-у-у так всегда?
Главное, не опрокинуть еще и Лойи. Ну, хорошо бы...

Если бы кто-то в окрестностях вулкана всё же был, несмотря на то, что экскурсионных программ, ввиду их скуки и бесполезности, ребята осознанно избегали, Фрейя бы обязательно привлекла их внимание. Впрочем, саму ее куда больше заботило то, как отделаться при падении парой ушибов и как пережить издёвки эльфов, которые, как настоящие друзья, разумеется, не забудут ей этот провал припомнить. Как быть молодой и перспективной колдуньей с потрясающей воображение удачей и дожить хотя бы до шестнадцати лет – Фрейя могла бы написать об этом целую книгу, но до дня рождения оставалось еще несколько месяцев, поэтому лучше бы ей не каркать. А то Всеотец услышит.

– Ну разумеется, разумеется! Как я могу быть такой непонятливой!
Фрейе не терпелось поскорее подняться туда, на верх, ближе к жерлу вулкана, и не из желания даже его как можно скорее разбудить, а скорее из детского любопытства. Через пару месяцев ей исполнялось шестнадцать, а похвастаться путешествиями даже по Исландии, не говоря уже, естественно, ни о каких заграничных государствах, она не могла, поэтому интересно ей было буквально всё. Тем более сегодня она успешно избежала строгого надзора мамы или папы, а также любого из троих старших братьев, что однозначно не могло не радовать. Поводов огорчаться вообще было совсем немного, по крайней мере, поначалу.

Сомнительный шум, оставшийся где-то у себя за спиной, Фрейя услышала уже только скатываясь по склону вниз, и благополучно обратила на это мало внимания. Сохранялось вовсе полное ощущение того, что ее, до того довольно прочно стоявшую на ногах, с возвышения кто-то (или что-то!) вероломно скинул, не могла же она быть такой неаккуратной, и грешить оставалось только на эльфов. Те, впрочем, были слишком заняты играми с Лойи, чтобы обращать на наслаждавшуюся природой старую подругу внимание. Новые люди всегда были куда более занимательны, тем более кузен, во всяком случае пока, вёл себя вполне прилично. Для древних существ Лойи был еще в статусе ребёнка, хотя бы на сегодня, а детям прощалось все, что могло бы оказаться для сокрытого народа обидным, сотвори это взрослый колдун-скептик. До тех пор же, пока на них смотрели с широко открытыми глазами и готовы были смотреть не на поверхность, а чуть глубже, в саму суть чудес, эльфы были благосклонны. Как объяснит потом Фрейе один из них, Лойи сейчас еще не был пропитан энергетикой Богини мира мёртвых в полной мере, от него не веяло холодом или чем-то в действительности настолько специфичным, что отталкивало духов природы от его родного клана. Свои исключения, и это необходимо понимать, находятся везде, но и они лишь подтверждают правило, а не опровергают его. Впрочем, что именно стоит сохранить в себе для того, чтобы быть в состоянии добиться единения со стихиями всегда, а не только в юном возрасте, эльфы подсказывать отказывались, пространно намекая на то, что те, кому это необходимо, всегда поймут сами.
Фрейя надеялась понимать.

После падения неприятно саднил локоть, а к горлу подкатывала обида. До чего же плохо быть растяпой! Ничего не может сделать по-человечески. Лойи, разумеется, поднял ее с земли и был достаточно участлив, дождавшись, пока она уточнит, что ничего не сломала и вообще абсолютно здорова, но потом направился по склону вверх, как будто там и вправду могло оказаться что-то интересное, кроме камешков, из-за которых Фрейя не смогла удержать равновесие. Эльфы, зачем-то, ринулись туда же, и тогда, бормоча что-то то ли о том, что ее все бросили, то ли продолжая уповать на собственную неаккуратность, она направилась вслед за братом.
– Замер, как будто мертвеца увидел! Йон за нами вернулся, в школе мертвецов родительское собрание? – Фрейя пытается пошутить, уже почти добираясь до Лойи. На правую ногу оказывается больно наступать, и от этого становится еще обиднее – теперь ещё и хромать. Да уж, вышло быть красивой и аккуратной, ничего не скажешь! Впрочем, беспокойства на этот счёт вылетают из её головы мигом, стоит ей только понять, на кого смотрит кузен.
– Что это за псих? – сейчас она уже стоит чуть позади, за спиной Лойи, и вцепляется ему в плечо ногтями, сама того не замечая. Лицо девушки стремительно бледнеет, когда она понимает, что в руках у незнакомца ни что иное, как пистолет, и выглядит он совершенно не как охотник на местную фауну. Эльфов он, очевидно, не видит, иначе бы озирался по сторонам, как любой, кто встречает их впервые, и вывод напрашивается сам собой – это смертный. Смертный с оружием.
Сказки друзей из сокрытого народа про охотников внезапно обретают смысл, но что ему надо от них с кузеном? Неужели он тратил своё время и на самом деле следил... за детьми? Хотя при ближайшем рассмотрении, мужчина оказывается совсем молодым еще человеком, на вид ровесником Лойи, но менее страшно от этого не становится.

Еще немного времени на раздумья им дает то, что, пусть охотник и не видит эльфов, эльфы видят его, и самый смелый из них уверенно пикирует с пригорка прямо в лоб незнакомцу. Наверняка парню покажется, что в него врезалась бешеная мошка или муха, но это однозначно мешает ему прицелиться сразу, он на несколько секунд теряет зрение и опускает пистолет, кидаясь протирать глаза.

Впрочем, мыслительные процессы в голове Фрейи от страха как-то заметно стопорятся, а тело цепенеет – она прекрасно знает, что человек с оружием, порой, может быть опасней человека колдующего, они не раз слышала рассказы о том, как отцу, матери или Свейну с Асгейром жизнь спасал именно огнестрел, а не магия. Проблема была только одна – пистолет сегодня был не у них.

Все происходило слишком быстро. Вот Фрейя стоит позади кузена, и вместо чего-то ожидаемо безопасного видит человека, готового спустить курок, а уже спустя двадцать-тридцать секунд Лойи говорит ей возвращаться к машине, а сам подрывается наверх по склону, решая вступить в бой.

В любой другой ситуации, она, пожалуй, оценила бы такое рыцарство, но прямо сейчас... Прямо сейчас Фрейя просто не могла нормально соображать из-за овладевшего ею страха. Ноги в один момент стали ватными, а понять, что именно уберегало от спасительного обморока вовсе не представлялось возможным. Настолько кошмарно ей не было еще никогда, в этот момент их встреча с живым мертвецом и прогулки по кладбищу внезапно показалась детской игрой, ведь там они с Лойи встречались с чем-то из собственного мира, с существом колдовским, и больше напоминающим страшную сказку из тех, что рассказывают непослушным детям перед сном. Теперь же опасность была куда реальнее. Как бы банально это ни звучало, между жизнью и смертью сейчас стояло только несколько точных выстрелов прямо в цель. Еще хуже становилось от осознания того, что не споткнись Фрейя и не соскользни со склона она уже сейчас могла бы лежать у его подножия с простреленной головой. Впрочем, прямо сейчас точно было не слишком подходящее время корить себя за невнимательность.

Первые несколько секунд после слов брата Фрейя провела словно в вакууме: на какое-то время вокруг воцарилась мертвая тишина, и слышно ей было только собственное дико колотящееся сердце. Мысли не то, чтобы путались – их просто не было, а были только сбивающееся дыхание, трясущиеся в миг похолодевшие руки и с бешеной скоростью нарастающая паника. В воздухе перезвонов нескольких знакомых голосов разносилось "Мы говорили, говорили, говорили", но прямо сейчас от эльфов хотелось разве что обмахнуться. Она безбожно теряла время, которое могла бы потратить на то, чтобы убраться отсюда чуть подальше и придумать, чем помочь Лойи, но, с другой стороны, отходить далеко было еще страшнее. Если вдруг с ним сегодня случится что-то непоправимое, она ведь себе этого никогда не простит, и от невозможности решить, что же делать, в голове словно взрываются снаряды.
Из оцепенения выводит новая волна ругательств и череда выстрелов. В этот момент Фрейя решает, что разумнее будет хотя бы раз в жизни послушать, что ей говорят делать, и действительно спуститься ближе к машине, но, не успев преодолеть и пяти метров, она снова спотыкается, неудачно наступив на вывихнутую ступню, и оказывается на земле.

В этот момент где-то в том месте, где пару секунд назад находилась ее голова, просвистывают сразу две пули. Осознание реальности происходящего доходит до максимума.

Группируясь на земле и вздрагивая от каждого нового выстрела, Фрейя до боли сцепляет пальцы перед грудью и начинает концентрировать энергию, параллельно лихорадочно соображая, что из её не слишком широкого арсенала может сейчас оказаться полезным. В принципе единственным, что она действительно хорошо умела, был сейд, но идей было катастрофически мало. В их случае куда больше подошло бы какое-то атакующее заклинание, но аэрокинез, к сожалению, не предусматривал файерболов или чего-то похожего. Впрочем, можно было хотя бы попробовать.

Чем хороша магия, воздействующая на сознания в вопросах влияния на одного конкретного человека – она забиралась жертве, буквально, прямиком в голову и уже оттуда проецировала в реальность ее страхи или, наоборот, заставляла поверить в ту или иную иллюзию. Псих, а иначе его до сих пор Фрейя никак назвать не могла, очевидно не видел буквально ничего вокруг себя, но сильно лучше от этого не становилось, так как траекторию его выстрелов теперь предугадать было в принципе невозможно, а пистолет он держал крепко. Впрочем, видимо, именно с этим и оставалось бороться.

Иногда даже хорошо уметь наводить только узконаправленное колдовство, так? Главное, как можно лучше представлять себе желаемый результат, и Фрейя представляла себе его прекрасно – противник должен был, буквально, почувствовать себя в самом сердце шторма, когда сохранить равновесие не представляется возможным из-за того, что пол под твоими ногами больше не находится в состоянии покоя. Именно это видение она и предлагает парню с пистолетом, сама на доли секунд погружаясь в его голову.
Несколько глухих ударов сердца, пока ничего еще не происходит. Раз – и парень стремительно бледнеет. Два – постепенно начинает раскачиваться и, пытаясь обеими руками зацепиться за воздух, на какой-то момент снова теряет возможность стрелять. Что дальше?

Оставалось надеяться, что Лойи уже придумал.

Если Фрейя выживет, этот день станет для нее ночным кошмаром. Самым страшным из тех, что ей доведётся видеть. Делить страх трудно даже на двоих, а что, если бы в опасности сейчас был не только Лойи и она сама, а еще кто-то из ее близких людей? Она даже представить себе не могла.

Фрейя видит, как Лойи падает, снесённый рукой психа, и её сердце пропускает удар: один, второй, третий. Сейчас бы посмеяться и сказать, что всё, шоу окончено, их противник оказался не промах и шутки зашли слишком далеко, но, увы, всё вокруг до сих пор мало походило на розыгрыш или на кошмарный сон.  Всё зашло слишком далеко. Настолько, что, когда руки и ноги Фрейи оказываются словно связанными, у нее не хватает сил даже заплакать, а крик застревает где-то в горле.
Она пытается вырваться, дёргается из стороны в сторону и глухо стонет, сталкиваясь с неожиданным сопротивлением.

– И кто из нас ещё дьявольское отродье? – психов лучше не злить, но, кажется, уже бесполезно пытаться идти навстречу с желанием примириться, противник давно избрал тактику и явно не собирался сдавать позиций. Но... он же колдовал? Не это ли само по себе противоречило всем постулатам треклятой христианской религии, не знать о которых Фрейя просто не могла, в силу того, что Исландия отнюдь не была отрезана от внешнего мира и никто не мешает ей читать книги или смотреть фильмы. Всё, что происходило, до боли напоминало классический обряд экзорцизма, множество раз продемонстрированный на экранах, и от этой иронии становилось смешно.
Вздрагивая от крупной дрожи, Фрейя тихо смеялась, отплевывалась от вековой вулканической пыли, оседавшей теперь у нее, казалось, прямо в лёгких, почти невидящим взглядом (в глаза успешно попал песок) смотрела на своего пленителя. В ответ на её реплику парень шипит что-то невразумительное и сулит смерть всем ведьмам на этой земле, обещает, что рыжая тварь будет первой, и явно видит перед собой не девочку-подростка, а что-то вроде вселенского зла, поедающего на завтрак, обед и ужин несчастных детишек. Он не гнушается того, чтобы со всей имеющейся у него религиозной дури, ударить ее тяжёлым ботинком бок.
Фрейе перехватывает дыхание, и она заходится в приступе кашля, сгибаясь напополам на земле, а псих, вместо вылетевшего у него из рук пистолета откуда-то достаёт нож.

Это ли не жертвоприношение, слепая ярость и злоба, присущая по словам сторонников монотеистических религий, их языческим противникам? Фрейя уже с трудом понимает, что происходит вокруг, не думая ни о том, чтобы попрощаться с жизнью, ни о том, куда она, в конце концов попадёт – мысли путаются в голове, псих наносит еще несколько хаотичных ударов и после склоняется, наконец, над ней, неожиданно сильной рукой прижимая ее за горло к земле. Несколько малопонятных слов на латыни и следующая невидимая верёвка начинает душить ее в то время, пока парень читает какую-то молитву над своим ножом.
Но разве так просто лишить кислорода того, кто сам по себе является воздухом.
В ожидании неизбежного, Фрейя зажмуривается, и про себя начинает отсчёт. Один. Сосредоточиться на магии невозможно, но теперь она спасает сама. Два. Горло сжимает словно тисками, но легкие все еще полны воздуха. Три. Сознание начинает поддаваться боли и ускользает.
Четыре...

На четвертый счёт ее лицо заливает теплой кровью.

Дальше простая арифметика отходит на второй план, уступая место попыткам заново осознать себя. Первой мыслью в голове проскальзывает вопрос, а не её ли это кровь, но Фрейя не чувствует боли. Только неожиданную тяжесть от того,  что безжизненное тело психа упало ей на ноги. Из горла сам собой вырывается вздох-всхлип, и в рот проникает тягучий привкус ржавого металла. Он же, впрочем, и приводит ее в чувства. Фрейя протирает глаза, размазывая и без того потёкшую тушь и перемешивая ее с кровавыми подтеками, и видит над собой Лойи, протягивающего ей руку. Хочется задать какой-нибудь глупый вопрос, в духе "Все закончилось?", но язык не слушается, а горло пересохло настолько, что страшно даже пытаться заговорить. Она хватается за руку кузена и с некоторым усилием, наконец, поднимается на ноги.

Когда Лойи пытается стереть с ее лица кровавые подтёки, Фрейю непроизвольно снова бросает в дрожь. Перед глазами на секунду снова начинают мелкать одно за одним события пятиминутной давности. Это – ужас, это – кошмар, и прямо сейчас она начинает понимать, насколько, в целом, близка была к тому, чтобы оказаться по другую сторону. А в итоге с жизнью простился нападающий. А ведь еще утром он, наверняка, выходил из своей квартиры также как они, даже не предполагая, чем может закончиться очередная вылазка. Фрейя смотрит пустым взглядом изучает труп: парню действительно лет двадцать, не больше, еще совсем молодой, а уже умер. Интересно, Хель примет его в свои объятия или он отправится прямиком к собственному не-мертвому богу?

Вопреки ожиданиям, Фрейе нападавшего не жаль. И это и есть искреннее чувство – пока она не успела задуматься, накрутить себя, воззвать к совести или к чему бы то ни было еще. Она в принципе не чувствовала сейчас по отношению к этому телу, некогда, возможно, всё же обременённому душой, совсем ни-че-го. Абсолютная пустота.
Только от дрожи, почему-то, не избавиться.

Предложение дойти до родника звучит слишком спокойно. Лойи вообще не говорит ничего лишнего и это, пожалуй, даже хорошо. Может, если бы пришлось отвечать на ряд очевидных вопросов, она бы уже разрыдалась, а пока всего-то не может до конца справиться с шоком. Фрейя даже не замечает, что там Лойи делает с телом, все еще пытаясь прийти в себя.
Однако вопрос про скалу частично возвращает к реальности. Она переводит взгляд с трупа на небольшое возвышение, заваленное камнями, после обратно на тело и потом – на кузена.
– Или, – Фрейя усиленно качает головой, изображая крайнюю степень несогласия. Она зажмуривается, прижимает ладони к лицу, сосредотачиваясь хотя бы на какое-то время, и, прихрамывая на подвернутую ногу и покачиваясь, направляется к трупу. Сначала она хотела на самом деле попробовать завалить тело камнями, но откуда-то с подкорки постучалось осознание, что так труп все равно могут найти. Идею же сжечь тело случайной назвать было трудно – недаром она в шутку предлагала взять с собой Асгейра, его способности сейчас были бы как нельзя кстати. Старший брат мусор предпочитал жечь. Безжизненное тело психа можно назвать мусором? Если да, то придуманный её способ должен подойти.

– Квеорт. Очищение огнём. Погребальный костёр, –  после их с Лойи прошлого приключения, Фрейя одолжила у матери на пару недель ее личную руническую азбуку. С пометками, совсем как у Роулинг в книге про принца-полукровку. Среди заметок, разумеется, не было руководства на тему сжигания трупов врагов (хотя это даже странным-то не показалось бы), но было много интересных деталей по составлению рунескриптов. Во всяком случае, в данный момент Фрейя была уверена, что всё получится.
Кто? Человек, Манназ. Какой? Мужчина, Тиваз. Что сделать? Сжечь, Квеорт. Как? Быстро, Уруз.
Руны она чертит в нескольких шагах от тела не земле. Это не требует большого количества энергии. Не требует почти ничего – только четкое понимание того, что скрипт должен сделать, и отсутствия ошибок в рунах. Сил старательно и медленно выводить каждую руну нет, но мозг внезапно соглашается работать по её правилам. Еще бы тело себя так вело, было бы вовсе замечательно.
Остается только подтолкнуть тело на руны и оно резко вспыхивает. Жжёное человеческое мясо пахнет неприятно.

Фрейя опускается на землю, на всякий случай отодвинувшись от импровизированного костра подальше,и понимает, что на этот раз кровь, начавшая стекать от носа к подбородку и падать с него каплями – уже её. Видимо всё, предел, пора на сегодня завязывать с колдовством. И с переживаниями, пожалуй.
– А вот до родника я, наверное, сама не дойду. Посижу еще немножечко, ладно? – ресурс спокойствия исчерпан также, как и внутренние силы. Паниковать не хочется, но сейчас в мыслях одна за другой проносятся идеи, как сделать так, чтобы ни о чем не узнала мама. Это, получается, к клановым целителям сегодня тоже нельзя? Они ведь вряд ли поверят, что она просто неудачно упала с лестницы. А вельва? Что, если Герда увидит всё, что произошло, и сама расскажет Гудрун? Ох, какой же тогда будет страшный скандал...

Это от мыслей так кружится голова?