Этот день и правда казался вечностью.

В голове совершенно не желало укладываться все, что произошло за последние сутки, и память не поддавалась никаким уговорам, не давая собрать все события в полноценную картину. Несколько часов назад Фрейя должна была умереть – и она умерла, но Боги, казалось, ей этого не простили, повесив на врата каждого из девяти миров, кроме срединного, огромные амбарные замки. Её, буквально, вытолкали из посмертия, не забыв отвесить волшебного пинка, от которого теперь внутри у нее буквально кипела, бурлила чистая, первозданная энергия. Фрейя с детства чувствовала магию каждой клеточкой своего тела, как и все ее сверстники из числа колдунов, но это было не сравнить с тем, что она испытывала сейчас. Стараниями огромного числа магов она получила такой пласт энергии, который, по словам встревоженных жрецов многих домов, мог бы разрушить ее изнутри, но... он не разрушал. Перешагнув через момент смерти, она сама сейчас представляла собой жизнь, и только это удерживало от того, чтобы впасть в траур.

То, что произошло, однозначно не было увеселительной прогулкой, и на этот раз непоправимых последствий точно не избежать. Фрейя это знала, сейчас для нее это было сравнимо с тем, чтоб знать, как дышать, и это, мягко говоря, страшило. Прошедшая ночь не стала её первой встречей с Богами, но эмоции по поводу вынужденной очной ставки разительно отличались от того случая, когда ее приглашали. Любая ласка обманчива и то, что ей дали понять в момент условного перерождения, шло вразрез с её личными внутренними нормами. Отрицание нарастало со временем и, в начале дня свежая и бодрая, к вечеру она мучилась от головной боли и силилась не плакать. Впрочем, любые перепады настроения ей прощались и списывались на переизбыток энергия, а она всего лишь никак не могла понять, что же будет дальше.

Из спальни Фрейи еще несколько часов назад совершенно немилосердно прогнали всех её друзей, включая даже Сигмара, который сопротивлялся больше всех и утверждал, что это и его дом тоже, а у нее самой отобрали мобильный телефон, на который безостановочно приходили сообщения от старых знакомых. Клановый целитель, наказав не перенапрягаться и срочно отправляться в постель, судя по его виду, очень жалел, что не может молодую дочь Ньерда запереть, а желательно еще и чем-нибудь приковать к кровати или батарее, дабы хоть как-то ее усмирить. Он сказал, что нельзя не обращать внимания на боль, но что делать, если боль эта идёт откуда-то изнутри и вызвана она отнюдь не проблемами со здоровьем? На этот вопрос ответ приходилось искать самой. Пока, что характерно, безуспешно.

К тому моменту, как дверь распахнулась и явила ее глазам Лойи, Фрейя уже больше полутора часов страдала в одиночестве, развлекаемая только компанией какого-то беспородного котёнка, которого Сигмар и Маркус притащили сегодня утром, рассудив, что терапия котами это самый лучший в ее случае вариант. А еще они сказали, что у всех старых женщин, у которых нет мужа, должны быть коты, а раз уж она после обряда лишилась огненного цвета своих волос, практически полностью поседев, и разгуливала сейчас с синевато-серой шевелюрой, то этот будет в ее коллекции первым. Гудрун, впрочем, утверждала, что нужно всего пару глотков зелья Идунн и все оттенки её облика, включая более привычный и менее прохладный цвет глаз, вернутся на круги своя. Зелье, правда, никто пока не принёс, видимо, чтобы полюбоваться новым стилем Фрейи вдоволь хотя бы денечек.

– Привет, – вопрос «А почему без стука?» застыл на губах, но так и не был озвучен, потому что прямо сейчас, в данный конкретный момент, она была слишком рада для того, чтобы читать кому-то нотации. – Судя по тому, что моя комната скоро превратится в оранжерею тетушки Эльвы, один ты подошёл к этой проблеме правильно. И вообще я тут грущу, это, может быть, был мой единственный шанс попасть в Вальгаллу, а я его так глупо проморгала.
Шутить хотелось безмерно, ведь только за шутками сейчас можно было скрыть пустые разговоры, с которыми сюда приходил сегодня каждый первый. А действительно важные вещи с ней обсуждать никто не хотел. К чему волновать бедную девочку, так? Фрейе, разумеется, сразу сказали, что с кузеном все в порядке (да и как тут не скажешь, если за любое сокрытие информации тебя грозятся впечатать в стену и лишить всякого воздуха?), но видеть его в самом деле невредимым своими глазами было куда лучше. Таких гостей она не ожидала, а самой ей отлучаться из поместья было строго запрещено, так что визит можно было назвать сюрпризом.
Впрочем, Лойи, кажется, всегда умел удивлять. И почему только она об этом словно забыла?

И на самом деле было совершенно неважно, что он принёс, цветы, конфеты, или только себя самого. Важно было только то, что сюда кузена что-то привело, и Фрейе хотелось бы верить, что это было не только желание извиниться. Хотя бы потому, что извинения были явно излишними.
– Стой-стой-стой, – Лойи сидел теперь напротив нее, и она легко дотянулась до его руки, выслушав начало официальных извинений. – Только не смей просить прощения. Я все еще считаю идею с граффити потрясающей, а в том, что произошло, виноваты мы оба. Да и не столько мы, на самом деле. Впрочем, все произошло так, как должно было, как рассудили Боги.
Было ли Фрейе стыдно за то, что она сделала? В какой-то мере, да. Но куда больше ей было стыдно за то, что она сделать не смогла. Она потеряла контроль, не смогла защитить саму себя, повела себя по-ребячески. И ни в этом из этих пунктов Лойи не был виноват. Поступив так, как ей хотелось и забыв о способности думать головой, она навлекла на свой дом очень много проблем. Именно она, и никто другой, а перекидывать на Лойи собственные терзания Фрейя точно не собиралась.

– Я должна была думать сама, мне же уже не пятнадцать, так? Впрочем, тогда я, кажется, чуть лучше справлялась... – Фрейя опускает глаза и широко улыбается. – Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Сильно досталось? Меня заперли в доме и со мной никто не желает делиться лишней информацией, как будто я у них денег в долг прошу. Твои, видимо, менее критичны в этом вопросе, а я уже больше не могу терпеть сочувствующих взглядов. Они даже эльфов отсюда как-то прогнали, я вообще удивлена, что ты дошёл до этой комнаты.
Действительно, чему тут сочувствовать? Разве что тому, что кое-кто немножко умер и совсем слегка воскрес.

Присутствие Лойи было успокаивающим и это, пожалуй, в свете последних (да и вообще всех) событий, их связывающих, могло бы показаться несколько странным. Впрочем, кому угодно, только не самой Фрейе. Большую часть своей жизни, даже уже избрав путь серьёзной и рассудительной леди, она продолжала действовать, если можно так сказать, по наитию, руководствуясь каким-то внутренним высшим знанием. И оно не обманывало никогда, даже если порой и складывалось такое впечатление, что Боги посылают ее не выполнять их волю, а набивать шишки. Зато каким увлекательным был процесс!

– У тебя, между прочим, сегодня тоже был какой-никакой, но шанс. Ты просто не смог реализоваться, – Фрейя щурится и пожимает плечами, намекая на то, что вообще не представляет, как можно было так крупно оплошать. – А так уже могли бы быть в пути, и даже время заглянуть к Хель на огонёк бы осталось, проведать старушку.
Кузен продолжал шутить и улыбаться так, как будто в самом деле не произошло ничего страшного. И сомнения в правильности её понимания происходящего отступали сами собой. Наверное, именно сейчас, в данный момент, они вдвоем видели на какую-то долю больше, чем могли себе позволить их старшие родственники. Сознание, незамутненное столетним жизненным опытом, куда охотнее воспринимало то, что транслировалось прямиком внутрь головы из высших сфер. Лойи, кажется, для этого не нужно даже было никаких слов, он все видел и понимал сам, что было вовсе не новостью и не могло быть подвергнуто никаким сомнениям.  Так было всегда, хоть кузен, кажется, вовсе не замечал в себе чего-то необычного. Однако глаза она ему на это может открыть в другой раз, иначе можно перегнуть палку с комплиментами. Возгордиться и поминай, как звали. Лови потом вершителя судеб по свету, или, учитывая его дар, по теням, что уж совсем нереально звучит.

– Только вот у всех ли она есть, эта истинная вера? Может так статься, что наше шоу с фейерверками пойдет не совсем по плану, и это будет немного грустно. Знаешь, иногда мне кажется, что я не уверена, где на самом деле простирается граница по-настоящему нашей стороны, – Фрейя чисто машинально постукивает пальцами по запястью перехватившего ее руку Лойи и погружается в свои мысли еще глубже. Выть уже не хочется, но вопросов становится больше и больше, и лишь только на часть из них у нее был готов ответ. Хорошо, что она здесь не одна. – Я бы не хотела знать, чем всё закончится, но разве тебе хотя бы чуть-чуть не страшно?
Она замолкает, пытаясь поточнее сформулировать мысль, которая гложет ее сильнее всего, и, наконец, приложив некоторое усилие, ее озвучивает: – Я практически на сто, да нет, что уж там, на все сто процентов уверена в том, что иду своей дорогой, что ею идешь, например, ты, но не заденет ли тех, кому не было предназначено стать частью спектакля?

Напоминание о том, что целители и мать с отцом все ближайшее время будут ходить вокруг неё, как церберы, вернуло Фрейю к не самой радужной реальности. Это, безусловно, замечательно, когда тебя есть кому любить и кому за тебя беспокоится, но иногда такое беспокойство начинает вызывать раздражение и апатию. А сегодня ведь только первый вечер ее лечения!
– Думаешь, они считают тебя настолько скучным? Наивные. Но ты обязательно при встрече делай вид, что тебе смертельно стыдно и ты готов прямо сейчас под землю провалиться. А я расскажу всем, как искренне ты раскаивался. Как думаешь, поверят? – она прокручивала в голове эту картину и каждый раз приходила к выводу, что в данном случае от них действительно ждут слегка иного поведения. Впрочем, разве Фрейя и Лойи были кому-то что-то должны?
– Если честно, от должности советника я ожидала большего. Во всяком случае, мать моих советов не слышит, а капать на мозги старейшинам я могла и раньше. Если тебе когда-нибудь предложат эту должность отец или Альда, а это наверняка произойдет, расскажешь, как с этим обстоит дело у вас.

Предложение сбежать и вовсе продолжает звенеть в ушах уже даже после того, как Лойи замолкает, ожидая ее реакции. Если их поймают, Фрейя, определённо, получит такой втык от матери, что из дома ее не будут выпускать не неделю, а весь месяц или, если понадобится, год, но уж слишком явственно чувствуется необходимость немедленно согласиться. И она решает, что бороться с собой негуманно.
– Хочу. Взгляды Богов меня давно не смущают, а вот стены давят слишком сильно, – Фрейя смотрит на Лойи и хитро улыбается. –  У тебя есть конкретные предложения?
Фраза кажется очень подходящей к случаю и, вместе с тем, очень знакомой, как будто она ее уже произносила, но задумываться над совпадениями нет сейчас ни малейшего смысла, не так ли?
– Только вот что: тебе, в любом случае, надо будет выйти отсюда как полагается, желательно со скорбным выражением лица, иначе уже скоро в доме точно заподозрят неладное. Думай, вернуться к дому незамеченным не будет проблемой, так?
Сама Фрейя ни минуты не сомневалась в том, что покинуть спальню окажется делом пары минут. Магия, которая в ней кипела, искала выход, и, пожалуй, колдунья знала, как его обеспечить.
– Только куда мы?

Говорить о том, что беспокоит, никогда не бывает легко, но если замалчивать волнующие вопросы станет только хуже, и Фрейя очень хорошо это знала. Лойи, пожалуй, знал не многим больше её самой, но был у него один важный талант: у кузена волшебным образом всегlа получалось мыслить относительно позитивно, ну, или хотя бы очень убедительно делать вид. Так или иначе, Фрейя ему верила и, пожалуй, только это ей и оставалось.
– Проще было бы, если бы у каждого первого маркером на лбу было написано, друг он мне или враг, – Фрейя морщит нос и свободной рукой пишет в воздухе напротив лба Лойи "друг". – Примерно вот так. А что до веры... Она внутри, такая не может быть ненастоящей.

И вера эта, в сущности, имела мало общего с тем, как себе представляют преданность традициями главы консервативных кланов. Фрейя, безусловно, верила в Старых Богов, и прекрасно понимала, что подводить их, расходуя собственные силы на чужеродную магию и воззрения, было глупо и неуважительно, но она, пожалуй, не считала, что абсолютно всё, приходящее из вне, но такое же волшебное как, допустим, она или кузен, обязательно было плохим. Плохим было предательство тех, кто прикрывает тебе спину, будь это люди или опекающий тебя Бог, попирание чужих устоев и традиций, беспардонное и нагловатое, злоба, желание навредить. Возможно, они могли бы наладить контакты с материком, не потеряв себя, но их родители не готовы были к таким поворотам, а многие ровесники просто слишком слабы и недостаточно уверенны в своей вере, для того, чтобы устоять перед соблазном использовать сразу все известные техники, пытаясь подчинить Высшее низшему и не служа, в сущности, никому. Не научившись отдавать долги.

– Ты прав, да. Мне просто, наверное, не хотелось в это верить. Значит, каждый получит то, что ему суждено. Богам там виднее.
Полгода назад сама Фрейя, кажется, объясняла буквально тоже самое молоденькой девочке из Хелей, Лоа. Впрочем, разговоры про соразмерность вины и высшую справедливость, пожалуй, никогда не выйдут из моды и никогда не станут лишними. Как, в принципе, и не приведут ни к какому точному ответу.

Слушая размышления кузена о статусе Советника, она только молча кивает, на какое-то непродолжительное время погружаясь вглубь себя. Лойи снова был прав, вот только Фрейя понимала, что не вполне осознает свою роль в этой части спектакля. Мать выдала ей, буквально, распечатку с репликами, поставила суфлёра и забыла, так, в сущности, и не проверив, подходит ли ей роль и может ли она ее играть. С другой стороны, то, чем действительно занимались советники в их клане слабо коррелировалось с самим названием этой должности, но касалось это абсолютно всех, а не только ее одной. Брату можно было разве что позавидовать: он снова обошёл ее в плане осознанности самого себя и своей роли в жизни. Может, стоило тоже пойти на психологию? Вдруг там этому учат?

Впрочем, спустя секунду Лойи оживляется, будто бы у него и правда заготовлен целый комплекс мероприятий, расплывается в улыбке и начинает расхаживать по комнате. Гадать, что именно он задумал или, чего хуже, спрашивать, совсем не хотелось. Фрейя любила сюрпризы, особенно интересные, а Лойи умел их делать, хотя, кажется, никогда и не загадывал, чем кончится то или иное маленькое приключение. Опыт подсказывал, что их и сегодня ждёт нечто в какой-то мере захватывающее. Что ж, оно того определённо стоит.
– Кажется, чтобы я летала, хотел ты. А еще обещал научить, – на этот раз уже Фрейя подмигивает кузену, широко улыбаясь. – Но сейчас, так уж и быть, я справлюсь сама. Замётано, встречаемся за углом.
Проследив, как брат читает заклинание, Фрейя прикрыла глаза и сверилась с собственными ощущениями. То, что он делал, было даже как-то по-джентельменски. Ей бы стоило самой позаботиться о себе, но раз он вспомнил об этом первым, то почему бы нет? Кто тут, в конце концов, мужчина, да еще и старший?

Чего желал Ньерд Фрейя не знала, но он однозначно был не против их вылазки: у Фрейи легко и без потерь вышло создать воздушную подушку, подхватившую ее при прыжке с третьего этажа, на котором находились все спальни, и их с Лойи, ожидаемо, никто не поймал еще не подходе к порту. Вообще, на самом деле, клановое поместье находилось на совершенно смешном расстоянии от берега, путь пешком составлял не более семи минут, и они, подстегнутые самой мыслью о побеге, и вовсе преодолели его за пять.

На берегу было красиво. Фрейя сотню раз видела такие закаты, но от каждого захватывало дух. Залитое багрово-красным светом небо постепенно поглощало солнечный диск, и на предельно ясном небе уже начинали виднеться самые звёзды. В хорошие дни их можно было различить уже во время первых сумерек, несмотря на то, что летнюю ночь в Исландии нельзя было назвать тёмной. Лучше бы, конечно, было отправить куда-нибудь еще дальше от Рейкьявика с его световым загрязнением, но и так должно было быть неплохо.
– Море сегодня спокойное, хотя Магнус вечно повторяет, что как только Ньерды выходят на воду, начинается буря. Но я думаю, морскому богу уже хватило жертв этой ночью. Которая твоя? – Фрейя уже догадалась, что они будут не гулять по берегу, и сейчас разглядывала пришвартованные небольшие судна, пытаясь угадать нужное. В конце концов, в Лойи была и кровь Ньердов, а это значило, что океан должен был его притягивать хотя бы в какой-то мере.

– Нагльфар? А где ногти? Недостаточно аутентично, требую аэрографии на корпусе!
Фрейя чуть сжимает ладонь Лойи и кивает, благодаря за помощь. Кажется, она только что придумала для него подарок на следующий день рождения. На тот случай, если они все, конечно доживут, а то ситуация складывалась таким образом, что загадывать решительно не хотелось. Отгоняя глупые упаднические мысли, которым этим вечером не должно было быть места в ее голове, она направилась вслед за братом.

Нагльфар и вправду выглядел отлично, так, будто за ним ухаживали, как за любимым дитя, и Фрейя думает, что Локи бы действительно не обиделся за такое использование его, скажем так, торговой марки. Разве что попросил бы отступные? Ну, а что, он может свой корабль и как-то иначе назвать, не менее пафосно. Но, разумеется, сам вид яхты не столько впечатлял, сколько просто радовал глаз человека, с детства воспитанного на том, что к морским судам следует относиться с совершенно особым трепетом и уважением. Восхищало, тем временем, другое: с такой неподдельной любовью кузен относился к своему, с позволения сказать, кораблю, что это не могло не вызывать приятного тепла где-то внутри, какое вызывают все искренние светлые эмоции. Каждому из них нужна была отдушина, и, если для Лойи такой стал Нагльфар, то так тому и быть.
– Здесь безумно красиво, – клясться в честности было ни к чему, так как реакция была написала у Фрейи, буквально, на лице. Она давно научилась в случае необходимости скрываться за маской, но какой в ней смысл, когда за их спинами исчезает земля? Фрейя не стала отвлекаться на то, чтобы предложить разогнать ветер и распустить паруса: если понадобится, они сделают это на обратном пути, а сейчас было самое время заняться изучением содержимого бара.

– Разумеется сказали. И мы, конечно же, учтём их рекомендации, просто не в этот раз, – Фрейя не понаслышке знала, что большая часть советов целителей не стоили и выеденного яйца, когда дело касалось магического лечения. Нельзя было, конечно же, запивать зелья алкоголем, но пара бокалов вина еще никого не убила. Или, во всяком случае, она о таких случаях еще не слышала. – Красное кажется более подходящим, давай его.

Она смеётся и обводит взглядом яхту, залитую приятным красноватым цветом застывшего на горизонте солнца. Есть в этом всем какой-то особенный символизм: бордовый закат, шум мотора и плеск волн. И больше ничего – ни чужой речи, ни птиц, ни даже эльфов, истративших, видно, на сегодня тот лимит сил, которые предполагались на то, чтобы участвовать в выходках Фрейи. Всё это – и легкий, ласковый ветер. Нет, шторма сегодня не будет. На эту ночь у Богов явно другие планы.
– Раз у нас траур по Вальгалле, то давай тогда выпьем за смерть, потому что она есть начало новой жизни? – Лойи стоит у штурвала и Фрейя подносит ему наполненный бокал прямо туда. Пожалуй, до последней ночи она, в числе многого, не понимала и отношения дома Хель к концу жизненного пути, но импровизированное перерождение помогло ей объяснить себе хотя бы часть. Кузен однозначно должен был оценить тост. Может, и правда, в каком-то смысле в предрассветный час в объятиях самого Ньерда для нее началась новая жизнь? Ответить на вопрос было слишком трудно. Пожалуй, Фрейя подумает об этом завтра.

Последние слова Лойи навевают тоску, от которой снова хочется глухо выть. Не столько даже в части, предрекающей им опасность, на это Фрейя только коротко отвечает: "Заскучать нам точно не дадут", сколько в вопросе о будущем. Сжимая пальцами тонкую ножку бокала она на какое-то время погружается себя, устремив взгляд куда-то за горизонт. Что она планирует делать?
Возможно, самой большой ошибкой Фрейи было то, что она старалась не планировать, ровно также как вероятен и вариант, что именно это спасало ее от большинства разочарований.
– Жить, – отмирая, она поворачивает голову и внимательно смотрит на Лойи. – Пожалуй, это мой главный план. Никто не знает, сколько продлится очередная война, а то, что она вот-вот начнётся уже перестало быть вопросом. А после... Скорее всего, вернусь в университет. Не тебе же одному у нас быть доктором наук, так? А там, глядишь, мать выдаст меня замуж, подобрав жутко перспективный, на ее взгляд, вариант.

Задумываясь о замужестве уже второй раз за последние две недели, Фрейя сначала хмурится, а потом, спохватившись, старается придать себе как можно более спокойный вид. Девичьи размышления кузену вряд ли интересны, в конце концов. Чем ближе был момент принятия решений, тем сильнее ей хотелось их оттянуть, хотя раньше она и была уверена в том, что спокойно воспримет эту новость, и что давно со всем смирилась. Возможно, она себя обманывала, а может быть, ей было просто страшно, она и сама пока не знала. Бродир спрашивал, что она думает по этому поводу, но она так и не смогла ответить ни ему, ни себе. И сможет ли?

– А ты? Ты думал о будущем?

– Очень благородно с твоей стороны. Я уверена, Хель оценит твои старания и обязательно наградит. Может, даже при жизни, – абсурдность всего их разговора, впрочем, Фрейю совсем не смущает. Ей, после событий сегодняшней ночи, вообще больше ничего почему-то не кажется абсурдным, к тому же где, если не в компании Лойи, можно позволить себе легкомыслие и даже безрассудство? Он ведь множество раз видел от нее именно это, и разубеждать кузена не было совершенно никакого смысла и желания. Для того, чтобы пытаться быть умной и рассудительной есть миллион других мест и других людей.
Да и сегодня ей уж точно ничего не угрожает, во владениях морского Бога его детям бояться было нечего, а Фрейя уже давно избавилась от ощущения чужеродности водной стихии, которое преследовало ее когда-то в детстве. Вчера ей и вовсе выпал шанс убедиться в том, что Ньерд к ней более чем благосклонен, иначе не была бы услышана ни одна молитва, поэтому уверенности в себе в принципе ощутимо поприбавилось.

Вино оказалось весьма неплохим, несмотря на то, что, как бы это ни было удивительно, Фрейя предшпочитала алкоголь крепче и слаще. Она пометила себе в голове запомнить, что у кузена всё хорошо с выбором приличной выпивки – у ее друзей с этим частенько бывали проблемы, особенно когда дело касалось покупки (или изъятия из родительских запасов) чего-то интереснее виски. В следующий раз можно будет обратиться к Лойи за советом, бесплатные консультации по смс еще никто не отменял.

Предложенный ею тост брата, очевидно, мягко говоря, удивил. Впрочем, подобного эффекта Фрейя и добивалась, не все же Лойи устраивать сюрпризы. Она не врала и не кривила душой, произнося эти слова, потому что они были как нельзя кстати, но реакция радовала даже больше уместности фразы. – Не меня изменила, а моё отношение к некоторым вещам. Я всегда останусь сама собой. Я всегда была уверена в том, что за гранью страшно, но не испытала... ничего. Ничего подобного, во всяком случае. Мне было больно, да, причем куда больнее оживать, чем умирать, но не страшно. А на счёт того, что я видела – это ведь бесполезно рассказывать, так? Натан, один из наших жрецов, говорит, что Боги предстают перед нами в том обличии, которое мы можем сами понять и принять. Грубо говоря, всё, что я тебе расскажу, может показаться полным бредом, особенно если ты сам окажешься когда-то в подобной ситуации.
Фрейя какое-то время помолчала, вглядываясь в оставшееся в бокале вино и пытаясь разглядеть там истину. Умные люди же говорят, что она где-то внутри, так? Обдумывать, в какой формулировке будет подать информацию правильно, было не то, чтобы лень, но казалось не нужным и даже каким-то пошловатым, поэтому продолжила она также, слегка путаясь в собственных мыслях.
– Когда в землях эльфах я, буквально, встретила Фрейра, я очень долго думала, что это шутка. Ну, знаешь, такой прикол от хозяев – порадуем девочку разговорами с Божеством. Я до сих пор иногда так думаю. А еще я, может быть, всегда представляла эти откровения как-то иначе, более возвышенными, что ли. То, что я видела ночью, мало напоминало тот разговор визуально, но по итогу оставило те же ощущения. Тепло и одновременно с этим тягостное ощущение неполноценности и недоговорённости. Зачем вообще знать что-то, что не можешь правильно интерпретировать? В общем, скажу одно – того, что я видела и ощущало вполне достаточно для того, чтобы не хотеть возвращаться назад. Просить отпустить домой было самым трудным, у меня было полное ощущение, что я и есть дома. К счастью, просьбы были лишними и решение принималось не мной и независимо от них.

Фрейя смеётся, и ей почему-то становится так легко, как не было давно. Некоторые вещи стоит озвучивать, даже если формулировка вопроса, учитывая профессиональную принадлежность спрашивающего, намекала на проведение внеочередного сеанса. Ей не нужен был психолог, но прямо сейчас она внезапно поняла, что для того, чтобы стало проще, надо было просто с кем-то поделиться. Насколько важно было то, с кем именно она делится – Фрейя пока вникала. Возможно, это обязательно должен был быть Лойи. Возможно нет. Кто знает?
Самое главное, что она вдруг понимает, насколько глупыми могут быть любые ее переживания. Разумеется, отказываться от них совсем было бы смертельно скучно, поэтому после уточнений о замужестве она еще какое-то время сохраняет хмурое выражение лица, спускаясь из Асгарда в Срединный мир.
– Нет, она не подбирала, ей, мне кажется, не до этого. Желающие находятся сами. Чуть больше недели назад мы очень недурно покатались по трассе от Акранеса до Рейкьянесбайра и не менее славно пообщались с Бродиром.. Впрочем, я на самом деле не хочу ничего решать в этом смысле. Пусть оно пройдет как-нибудь мимо меня, так проще, – тем более, что ей не ставили условий и только попросили хорошенько подумать. Бродиру и самому стоит подумать над своим предложением ещё раз, и не один, а сотню. Фрейя очень сильно сомневалась, что сможет в ближайшие годы кому-то составить действительно удачную партию. – Ну, идём, почему бы нет.

И вправду, почему нет? Они забрались достаточно далеко для того, чтобы больше не видеть берегов, находясь среди бескрайнего моря, которому чужды все условности и правила, это ли не место для того, чтобы жить по-настоящему? Хотя, возможно, если быть совсем честной, то от Лойи она такой тяге к водной стихии не ожидала. Видимо сегодня они отдают дань уважения покровителям друг друга. Что ж, это даже интересно.
– Надо же, я не услышу твоей прекрасной жизненной стратегии, – Фрейя показательно расстраивается, разводя руками и стараясь при этом не уронить из рук бутылку с вином. – Даже не знаю, как я смогу это пережить. Придётся наблюдать со стороны, не зная плана заранее. И.… стой, погоди, купаться?
Однако вопросы задавать уже поздно, потому что Лойи, не задумываясь, снимает футболку и спустя секунды скрывается в воде. Чудак-человек, он же заболеет. Хотя в сущности для целителей простуда была такой мелочью, что об этом даже задумываться уважающему себя колдуну было стыдно.

Поразмыслив совсем недолго и позволив себе на какое-то время задержать взгляд на горизонте, Фрейя отставила бутылку, из которой так и не сделала глоток и, пожав плечами, стянула платье. Она готова была поспорить, что ее белье и фигура Лойи сейчас интересовали в последнюю очередь, а мочить вещи очень не хотелось. Разумеется, она могла бы высушить платье колдовством, но обычные вещи имеют свойство разрушаться от применения магии и экспериментировать хотелось не очень. Она, конечно же, могла бы поломаться, но кому тут это интересно, честное слово? Эльфам? Богам? Вряд ли.
Не питая страсти к эффектам, Фрейя в воду соскальзывает почти беззвучно, и та, уже второй раз за день, принимает ее в прохладные объятья.
– Смотри не заболей, пловец. А то снова придётся терпеть традиционную медицину.
Фрейя задерживает дыхание и ныряет. У Ньердов не отрастают жабры или какая-то подобная чепуха, нет, но они действительно чувствуют себя в воде на своём месте. И если можно было стать русалкой от попадания воды на кожу, как это было в старом диснеевском кино, которое она видела когда-то в детстве, то Фрейя сейчас определённо была русалкой. Не такой красивой, конечно, как в Ноатуне у морского бога, но тоже ничего. Под водой, к слову, волшебными были не только ощущения, но и виды – закатный свет причудливо играл на поверхности, вырисовывая на небольшой глубине что-то безумно красивое. Все это всего-навсего нужно было уметь оценить.

И даже волны, которые не могли не появиться в качестве приветствия от морского бога, сегодня были ласковыми, и совершенно не напоминали о традиционных бурях. Похоже, им правда дают возможность отдохнуть. Их действительно не за что наказывать, или Богам просто жаль заставлять их отрабатывать свои ошибки сразу же?
Ответа Фрейя не знала и более того, не хотела знать.

Вынырнув около Лойи, Фрейя снова улыбалась. В конце концов, вода отлично смывала все тяжелые мысли.
– В тебе, наверное, больше крови Ньердов, чем я думала. Или день сегодня такой.

– Увы, не могу ничего такого пообещать. Не смогу тебя застрелить даже из добрых побуждений, – а откуда взяться недобрым Фрейя даже предположить не могла. Шутки шутками, конечно, но Фрейя и так, кажется, своим присутствием навлекала на кузена разные неудобства. Или может, не присутствием даже, а тем, что не могла сама за себя постоять и не вляпаться по уши в какую-то очередную переделку. Даже друзья давно признали, что все веселье в их компании происходит именно тогда, когда Фрейю сносит жаждой приключений, из которых сама она, впрочем, снова и снова выходит живой и здоровой. Ну, или относительно здоровой. Может и с Лойи также – все проходит удачно и без эксцессов, пока на горизонте не маячит она.
Впрочем, сегодня не тот день, в который она по графику посыпает голову пеплом, поэтому все философские размышления о природе удачи и неудач Фрейя решает отложить на потом. Так будет куда правильнее.

Реакция на ее рассказ о предложении Бродира выглядит довольно забавной. Кузен задумывается, цокает языком, и в итоге приходит к выводу, что он бы совершенно точно не согласился. Сомнения, в самом деле, нельзя назвать необоснованными, но почему-то всё это прямо сейчас вызывает у Фрейи только плохо скрываемую улыбку. – Зато какой город красивый, а? Ты же наверняка там был. Ночные заведения почти на каждом углу, басы слышно из половины окон. Не соскучишься. Можно будет быть вечно страдающей женой, которая топит своё горе в клубной музыке и алкоголе, сплошное веселье! И всегда веришь любым словам мужа.
Себя, конечно, Фрейя в этом амплуа представляет с трудом, но жизнь может сложиться по-разному, и почему-то супружество в клане Локи ей и вправду представляется как-то так. Интересно, а как вообще с представителями этого клана в семейной жизни уживаются другие? Дружить с Локи не так уж трудно, она знала это не понаслышке, но когда дело касается отношений... С вопросами недоверия, наверное, приходится обращаться к психологам. Ну, ничего, что уж, приведет потом супруга к Лойи, если туманные разговоры о свадьбе внезапно всё же материализуются.

– Ночь, да. Ты прав, думать будем днём, – а ночь вокруг почти не осязаема, почти не существует. Эти сутки были слишком длинными и тяжелыми, чтобы продолжаться вот так – в тишине и спокойствии северных вод. Это может с равной долей вероятность также оказаться и сном, в котором она забылась у себя на постели, или может, даже частью так и неоконченной ее беседы с Высшим. И в тот же момент эта ночь даже слишком настоящая, реальнее, чем тысячи до нее и тысячи, которые будут после, потому что здесь она точно остаётся собой.
Такой, которую даже сама видит не так уж часто.
Лойи в эту реальность вписывается хорошо. Даже слишком. Так, будто его место и было где-то здесь, посреди морской воды и той реальности, которая возникает тогда, когда спадают все маски. Впрочем, может быть в этом и была вся соль и он везде создавал своим присутствием нечто подобное?
Фрейя не торопясь плывёт вперед, в какие-то моменты даже наслаждаясь холодом, который сегодня ее почти не заботит. В спину их обоих подталкивают невысокие волны, слегка приподнимая над поверхностью и обдавая свежестью.

– Потому что люди привыкли всё делить. Кровь – на порченную и святую, людей – на хороших и плохих, своих и чужих. Это даёт им.… нам какое-то ощущение индивидуальности, наверное. А тем временем, перед Богами мы все равны, так? Но да, ты прав, всё вокруг одновременно принадлежит всем и каждому в отдельности. Что до Богов, то они давно лишены самого простого.
Прикосновение прохладных рук Лойи оставляет на коже следы, которые, кажется, еще можно поймать, потрогать, оставить себе, и Фрейя даже пытается это сделать, прикладывая руку к невидимому отпечатку где-то на скуле и внимательно глядя на кузена. В глазах Лойи отражаются переливы моря и может быть, даже звёзды, которых в реальности и в помине не видно. Дыхание отчего-то сбивается, становится чаще, а бьющееся сердце опускается чуть ниже, к солнечному сплетению, туда, где, наверное, и находится душа. Душа и весь ее огонь, из которого и рождается подлинное ощущение жизни.

На последних словах Фрейя наконец справляется с тем, что эта ночь кажется ей в какой-то степени нереальной. Нет, Лойи прав. У них, в отличие от Старых Богов, есть жизнь. И эти короткие часы до утра – ее часть.
– Задумывалась ли я? Если бы я ответила да, я бы соврала. Никогда раньше. Но сейчас я и вправду жива. Это и есть настоящая магия или нужно просто почаще умирать?
О самом большом даре, который им дали боги, на самом деле, задуматься выходит только в последнюю очередь, особенно когда твоя голова занята глупыми и куда более мелкими категориями. Для этого нужна перенастройка и сегодня она прошла успешно, причем уже совершенно неважно, когда – в тот момент, когда яд с лезвия начал распространяться по ее телу, когда она умирала, судорожно глотая воздух, погруженная в холодную воду, или прямо сейчас, когда Лойи об этом заговорил.

Фрейя протягивает руку, касается Лойи и чуть сжимает его плечо, оставляя полупрозрачные белые отметины ногтей, которые исчезнут через пару секунд. Будто проверяя, не призрак ли перед ней.
– И ты тоже. По-настоящему живой. Но для тебя это не в новинку, так? Знаешь, мне кажется, твой дар – не тени, это так, приятный бонус. Настоящий дар – чувствовать себя живым. Не прятаться и быть собой. Большая половина наших общих знакомых этого дара лишена начисто, а у тебя его столько, что хватает еще и на окружающих.
Она разжимает пальцы, но руку задерживает, чувствуя под подушечками пальцев мурашки, которые от холода бегают по его коже, и это делает всё происходящее каким-то... еще более реальным, возвращая не только мысли, но и ощущения.

Расстояние до пропасти равнялось полутора вдохам.

Не забывать о том, что жива. Лойи обещает ей, что не даст забыть, и она почему-то ему верит. Он ведь ни разу ее не обманул, так? А в случае чего, его подстрахуют Старые Боги. Фрейя не знает точно, есть ли у жителей Асгарда любимчики в их мире, да и вообще интересует ли их земная жизнь как таковая, но ей хочется верить, что, если она сама – одна из Их игрушек, то хотя бы любимая. Именно любимые игрушки чаще остальных попадают в самые разные передряги, но вместе с ним с ними же труднее всего расстаться, только для них придумывают самые захватывающие истории. Неужели ее, Фрейи, жизнь не вписалась бы в этот ряд?
– Я тебе верю.
И небу совершенно не обязательно подсказывать ей ответ.

Фрейя делает глубокий вдох, но учащенное сердцебиение уже не успокоить. Бабочки в животе – это сказки. Когда тело цепенеет, внутри что-то сжимается, а взгляд словно прикован к чьим-то губам или переносице – это ощущение совершенно точно ничем не напоминает бабочек. Приятное, тянущее, оно разливается по всему телу и толкает в бездну. Второй вдох перед падением Фрейя не заканчивает, поделив его с Лойи.
Разумеется, он ей нравился. Нравился в пятнадцать и нравился сейчас, спустя десять лет, но ей никогда не казалось это таким уж важным. До тех пор, пока все чувства жили в голове, они смешивались – дружба, память о родстве, интерес, и ни одно из них не доставляло проблем. То, что чувствовала Фрейя теперь, касаясь губами губ Лойи, бешеной птицей билось уже далеко не в голове и контролю однозначно не поддавалось.
Она бы никогда так не осмелела, совершенно точно, и была ему даже благодарна за то, что поначалу он сжимал её руки, создавая иллюзию того, что вся ответственность снова ляжет не на её плечи. Фрейя не знала, кто из них делится жизненной силой, а кто забирает, но принцип энергообмена ей определённо нравился. На дне пропасти шумели волны, клубились туманы и мерцали тени. Выбираться оттуда сегодня она даже и не думала.

Когда Лойи впервые отрывается от её губ, чтобы что-то сказать, она с трудом скрывает разочарование.
– Мир сошёл с ума, – она прижимается лбом к его лбу и чуть сощурившись, упирается взглядом в его глаза. –  И это определённо делает краски ярче.
Что в самом деле расширяло цветовой диапазон и заставляло мир играть новыми оттенками, Фрейя не знала, но раз Морской Бог отпустил ее с Корабельного двора с таким бесценным подарком, то отказываться было бы попросту глупо. До Мидсаммера оставалось еще несколько дней, но для них двоих середина лета наступит именно сегодня, Асы уже перевели часы. И пусть даже это будет самая короткая ночь.

– Не нужно на всю Исландию. Пусть этот дар будет подарком мне, – Фрейя хитро улыбается и на этот раз коротко целует его уже сама, почти переборов своё смущение. – А зависть – плохое чувство.
И дальше – никаких фейерверков в голове и никаких разверзнувшихся небес, одна только абсолютная уверенность в том, что они делают всё правильно. В масштабах вечности, которой живут боги, времени не существует, и ровно также его не существует для них двоих, потому что сегодня они обладают чем-то более ценным, чем все высшие знания, доступные Древним. Чем-то давно забытым в мире бессмертных.
Фрейя заранее знает все ответы, а вопросы они обязательно придумают потом, потому что сейчас её разум просто отказывается думать, уступая место мышлению другого уровня. Ей не хочется, чтобы Лойи останавливался, и она не даст ему остановиться, потому что эти ощущения не похожи ни на какие другие. Близость всегда оставалась соединением тел, и это не делало ее неприятной или бессмысленной, но сегодня она готова своими глазами увидеть его душу и, пожалуй, впустить что-то совершенно новое в свою. Прохлада морской воды уже не играет никакой роли, а мурашками тело покрывается далеко не от суровых северных вод.
Пропасть приняла их обоих. Касания Фрейи – ветер, её руки замирают на секунду останавливаются только тогда, когда пальцы нащупывают несколько небольших шрамов на теле Лойи, и срываются дальше, изучая его, давно знакомого, теперь уже совсем по-новому. Огня, разгорающегося внутри, хватит, чтобы согреть их обоих, и пусть он не обжигающе-горячий теплота подходит гораздо больше. Ей нестерпимо хочется стать еще ближе, хотя расстояние уже сокращено до предела, и Фрейя чувствует каждый его жест и каждое движение, как свои. Забраться под кожу, в голову или в самое сердце и остаться там. Не так важно, в какой роли, если навсегда.

Если бы кто-то посмел сказать, что всё произошедшее было неправильным или, того хуже, постыдным, Фрейя бы рассмеялась ему в лицо. Пожалуй, за последние 48 часов она действительно допустила ряд небольших оплошностей, но в целом причин сильно переживать по поводу своего поведения у нее не было. Так, если истинная вера и истинное знание действительно живут где-то внутри нее самой, то всё произошедшее вполне укладывалось в шаблон чего-то, может быть, не такого уж очевидного, но своевременного и вполне нормального точно.

Оторваться от Лойи было задачей не из лёгких, но к какому-то моменту у них обоих просто не оставалось выбора, кроме как покинуть холодные воды залива хотя бы с тем, чтобы никто, в самом деле, не подхватил воспаление лёгких. Сколько бы не берегли их Боги, природа и физиология брали своё и никакая внутренняя стихия не могла согреть их достаточно. Забравшись обратно на борт Нагльфара и попытавшись как-то одновременно и отдышаться, и согреться, и собрать окончательно запутавшиеся волосы во что-то более-менее приличное и единообразное, дабы их хотя бы выжать, Фрейя изображала некое подобие русалки на камне. Русалки, правда, слегка уставшей и замерзшей, но определённо весьма довольной.
– Принесешь полотенце?

Ошибкой было бы утверждать, что то, что сегодня останется между ними и морем, для Фрейи могло растаять, словно прекрасный сон, однако все лишние мысли колдунья из своей головы старалась прогнать. Размышлениями она, пожалуй, займётся позже, лёжа в своей постели и усиленно делая вид, что ничего не произошло, и легкая простуда началась как-то сама по себе. На самом деле, вероятнее всего, её все же видели, потому как обмануть защитные чары поместья весьма непросто, но вряд ли кто-то решился бы мешать или спрашивать, где ее носят северные ветра. Даже целители, скорее всего, благоразумно сделают вид, что всё происходит именно так, как должно быть, выпишут ей дополнительные снадобья, чтобы избежать распространения вируса, и в итоге говорить придётся разве что с самой собой.
Но был ли в этом смысл?

Фрейя натыкается взглядом на оставленную в стороне бутылку вина и решает, что это, наверное, именно то, что ей сейчас могло быть нужно для того, чтобы лишний раз не думать и если и вести себя глупо, то скорее от хмеля, чем от смущения. Поморщившись, она отпивает несколько больших глотков прямо из горла, перемешивая странное и, пожалуй, даже незнакомое чувство, обуревающее всю ее, с алкоголем. Проще, разумеется, сразу же не становится, но по телу снова разливается тепло, и это немного отвлекает.

В одном Лойи совершенно точно был прав. Если он хотел не дать ей забыть ощущения от сегодняшнего вечера, то у него получилось. Планировал ли он сделать именно так или нет, в итоге метод подходил просто идеально. Пожалуй, ощущение жизни, бурлящей в венах, она на забудет никогда, даже к тому времени, как вся энергия, полученная ею во время ритуала испариться целиком.
Впрочем, начать ее расходовать хотя бы в какой-то мере можно было бы уже сейчас.
– Мы, к слову, можем и правда пойти под парусами. Думаю, организовать ветер точно не проблема, – Фрейя оборачивается, обращаясь к Лойи, уже озадаченному доставкой полотенец, а сама рассматривает аккуратно убранные паруса. У нее собственной яхты нет, да и это вряд ли необходимо, учитывая, что она может спокойно пользоваться любой из тех, что сдаются в прокат или просто принадлежат ее семье, но сегодня, глядя на то, как кузен гордится своим судном, она начинает думать о том, что, может быть, в этой идее и было что-то по-хорошему особенное.

Сидеть, завернувшись в полотенце и закрыв ноги пледом – уютно, хорошо и, самое главное, спокойно. Как только они вернутся на берег, от этого блаженного спокойствия не останется и следа. Все вокруг снова начнёт напоминать о шумихе, возникшей вокруг их потасовки, об обряде, о возможной войне и о чём-то еще не менее раздражающем. Весь прошедший день люди только и делали, что бубнили нечто напоминающее больше какие-то страшилки, чем связную речь, да причитали, глядя на её поседевшие волосы. А здесь, на яхте, такого не было, и не могло быть. Лойи никак не подходил под описание человека, упорно выносящего окружающим мозг всяческими тревогами, и это делало его почти идеальным спутником на случай какой-нибудь катастрофы. Меньше стресса – больше действий, так? Были в этой тактике некоторые изъяны, конечно, но куда без них.

Сэндвичи были, бесспорно, отличной идеей, но запивать их зельями – занятие, прямо сказать, на любителя. Откупорив пузырёк, Фрейя принюхалась, с некоторым сомнением оглядела Лойи, снова вернулась к содержимому флакона и, окончательно утвердившись в своих догадках, выдала свой вердикт.
– Ты что, по-тихому таскаешь зелья у жрецов? – такое восстанавливающее Фрейя уже пробовала и вкус у него был, надо сказать, отвратительный. Как Натан употребляет вот эту жидкость с завидной регулярностью, она вообще плохо представляет, но зато точно уверена, что варево можно мешать с алкоголем. В конце концов, они уже пробовали. – Но ты тоже выпей, лишним не будет. Все равно целый флакончик мне много.
Да и не страдать же ей одной. Сделав глоток зелья и непроизвольно скривив губы, Фрейя протягивает пузырёк обратно хозяину, а сама спешит прополоскать рот тем, что попадается под руку - вином. – Кошмар какой.

Время постепенно все ближе подкрадывается к утру и рассветное, но всё еще такое же красноватое, как и вечером, марево, дополняет и без того вдохновляющую картину приятной игрой света по металлическим деталям такелажа яхты. Всё самое лучшее Фрейя видит в мелочах: в какой-то даже трогательной заботе Лойи, в мерном покачивании яхты, в небольших разводах воды, оставшихся на палубе после того, как они вылезли из моря. Может быть, ей следовало и вовсе не напоминать ни про какие корпуса и позволить им обоим просто посидеть вот так вот, молча, в какой-то гармонии с собой и миром, но это всё слишком просто даже для нее. К тому же, она была почти уверена, что Лойи и самому захочется показать, что он умеет. В конце концов, пребывание в море явно доставляло ему удовольствие не только при причине её собственной приятной компании.
Да и получалось у него всё достаточно хорошо. Рассвет, полуголый мужчина ставит паруса – чем не картина маслом. Это бы сфотографировать, но телефон Фрейя оставила дома на кровати, решив, что он сегодня будет лишним, и теперь об этом жалела. Лойи заметно старался, и не зря, в конце концов, если яхта давать крен, то придётся тратить время на его выправление, да и удовольствие от катания это все сильно подпортит. Лучше сразу всё делать на совесть, тем более, что сегодня ставить паруса придется всего один раз, ведь ветер будет подстраиваться под них сам.

– Готов плюнуть на войну? – Фрейя приподнимает брови, демонстрируя крайнюю степень удивления. – Предложение заманчивое, но мы ведь пропустим самое интересное. И стоило ли тогда торопить события?
Ко всему следует относиться с юмором, иначе можно с ума сойти от горя и вычерпывания своих же мозгов чайной ложечкой, вот Фрейя и пытается шутить над тем, что совсем, вроде бы, и не смешно. С другой стороны, действительно глупо было бы сейчас бросать всё, как бы ей в глубине души и не хотелось этого сделать. Впереди у Исландии было множество перемен, и хотя бы их начало хотелось застать лично. – Пообещай предложить мне тоже самое позже. Пусть Тасмания немного подождёт, раз уж мы успели в это всё ввязаться.
Признаться самой себе, что посмотреть мир – безумно интересно? Да легко. И ведь это ничуть не противоречит консервативным устоям в том виде, в котором они должны существовать, по мнению Фрейи, на самом деле. Боги не завещали им обнести Исландию стеной и ждать нашествия белых ходоков, а путешествия ни в коем разе не были предательством, если свою веру и культуру ты везешь с собой. В конце концов, даже если дома поддерживать контакт с Богами помогает сама земля, это совсем не значит, что Ньерд и Хель от них откажутся, стоит им только пересечь границу.
Фрейе хочется верить, что, может быть, Лойи действительно озвучит это своё предложение ещё раз. Когда-нибудь. Когда ей ничего не помешает согласиться. В конце концов, отец же даже воевал в водах вместе с иностранцами, и это никогда никого не смущало. Сходить с ума и перевирать собственные устои и либералы, и, увы, даже в какой-то мере консерваторы, начали лишь недавно.

– На тебе только штурвал, за паруса не беспокойся, пойдем фордевиндом. Правда, далеко мы всё равно не уплывём, если только не предпочтём, действительно, родным пенатам кругосветку, – Фрейя надевает обратно брошенное на палубе платье, оставляет полотенце только на плечах, так и теплее, и мокрые волосы мешают не слишком сильно, а после встаёт. Наверное, она могла бы поймать ветер и сидя, но чувствовать стихию всем телом, определённо, удобнее. Колдунья не знала, как делают другие, но она в случае, если запас времени не ограничен тридцатью секундами на раздумья, предпочитала хорошенько настроиться и договориться со стихией, а не грубо захватить над ней власть. И сегодня ветер слушался её как нельзя лучше, становясь с ней чем-то вроде единого целого и снова раздувая тот самый внутренний огонь. Хотелось смеяться и хлопать в ладоши, так хорошо всё выходило, но Фрейя постаралась остановиться хотя бы просто на довольной улыбке.
– Слушай, всё-таки целители правы. Раньше дар был слабее. Видимо, ритуал всё же как-то прибавил мне свободной энергии. Интересно, как надолго этого хватит?
Думалось, почему-то, что совсем ненадолго, и потом снова придётся дольше сосредотачиваться и больше стараться. Впрочем, при таком раскладе лучше просто об этом не думать, да и всё. Будь, что будет.

– Иногда мне кажется, что от Дома Хель можно ожидать всего, чего угодно. Даже этого, – фраза про кровь и вулканический пепел, несмотря на то, что явно подана в качестве шутки, почему-то всё равно заставляет желудок неприятно сжаться, но это ощущение довольно быстро улетучивается, когда Лойи всё-таки пробует предложенное пойло сам. За смех он наказан был вполне действенно и возвращаться к детским методам в духе «лопаткой по сопатке» не пришлось, потому что отмщенной за свои не слишком великие страдания Фрейя себя чувствовала вполне. Да и, в конце концов, даже это было проявлением заботы, а вино оказалось очень даже приличным ополаскивателем для рта, который еще и глотать можно было не без удовольствия.

– Если представиться случай, я тебе покажу склад Гуннара и ты поймешь, что интересного у жрецов гораздо больше, чем ты думал. Правда адекватного применения для странного вида водорослей, рукавиц из рыбьей чешуи и ржавых инструментов я подобрать не могу. Мне кажется, он копит всё это, чтобы потом было из чего оригинальные подарки ответственным лицам дарить. Может, конечно, у ваших с этим повеселее. Ни разу не была в Святилище Хель.
Задумалась, впрочем, Фрейя о своём упущении и о том, насколько оно могло быть важным, только сейчас. Кроме родного Святилища она, разумеется, множество раз посещала храм Всеотца и периодически ходила навестить Фрейра, где жрецы и вовсе никогда не были против пообщаться со страждущими, заглядывала к Фригг и даже один раз к своей божественной тёзке. А к Хель никогда. Ей даже во время непродолжительной смерти так и не удалось увидеться с владычицей Нифльхеля, но это, наверняка, скорее причина радоваться, нежели огорчаться. В целом, следовало обдумать этот момент и озадачиться исправлением ошибок. Но как-нибудь попозже.

Разворачивать яхту и направлять ее в сторону чужих берегов Лойи не спешил, а значит, ему не так уж и сильно хотелось покинуть Исландию даже ненадолго. Может быть, ответь от сейчас, что и вправду готов на всё, что сам предложил, она бы согласилась, в сотый или тысячный раз поддаваясь на провокацию, на которую действительно хотелось поддаться. Но этого не случилось, а значит сегодня их прогулка ограничится прибрежной зоной и в этом даже были свои плюсы.
– Только не зазнавайся и не присваивай все эти достижения себе одному. Меня такой подход возмущает до глубины души, я, может быть, считаю, что все важные события происходят вокруг меня. Мертвые охотники у подножий вулканов или в городских парках, восставшие мертвецы и бешеные бастарды либералов с колюще-режущими предметами в руках, чем не аргументы?
В любой другой ситуации ей бы было даже стыдно за то, что она привлекает проблемы, но, кажется, их послужной список был более чем сравнимым, а значит стесняться здесь точно нечего. В конце концов, умение создавать проблемы на ровном месте можно с натяжкой, но признать талантом. Во всяком случае, у ее окружения это вполне выходило. – Грустно будет привезти войну с собой куда-нибудь на курорт. Никакого отдыха.
Услышав предложение сбежать со свадьбы, Фрейя заливается смехом, живо представляя себе реакцию матери или Бродира. Они бы убили её, если бы нашли, наверняка. С такими заманчивыми предложениями немудрено согласиться на очередную авантюру, поэтому колдунья просто молчит, позволяя себе не отвечать. Сбежать из-под венца, разумеется, очень романтично, а в случае с кланом Локи еще и довольно здраво, но проще, пожалуй, попытаться пути к алтарю и вовсе избежать. Тем более, если на их земле начнётся война, то про эту идею все забудут сами собой, исключая лишние праздники и предпочитая привычно запереться в своих поместьях в ожидании момента, когда всё рассосётся само собой.
Только вот одна проблема – ничего не появляется и неоткуда и точно также не уходит в никуда. И им всем еще предстоит это понять.

Сейчас важнее другое. Магия переполняет Фрейю, брызжет через край, даёт ощущение, что даже дотянуться до звёзд для неё сейчас проще простого. Что пьянит больше – это ощущение свободной силы в собственных ладонях и ласковых потоков ветра под пальцами или выпитое вино, сказать трудно, ведь чувства очень схожие – небольшой расфокус в мыслях, лёгкость дыхание и странное ощущение нахождения где-то вне своего тела. Это прекрасно, это удивительно, и это... опасно.
– Главный подарок от Ньерда это то, что я сейчас стою здесь с тобой. Мог бы сейчас стоять где-то на моих похоронах. Вернулась, да еще и с подарками, подумать только. Но формулировка мне нравится. Пока мы не выясним наверняка, буду пользоваться ею.
Она взмахивает руками, и яхта чуть ускоряется, ведомая плотным потоком ветра, а сама Фрейя от этого всплеска радуется ещё больше, совсем как ребёнок, даже чуть подпрыгивает, целует стоящего рядом Лойи куда-то в уголок губ, не слишком задумываясь о том, куда именно целится, и тут же, чрезмерно окрылённая, теряет равновесие. За ней теряет равновесие и Нагльфар, но самонаречённая повелительница стихий берёт себя в руки и снова выправляет курс.
– Но ты ведь уже практически посоветовал, – она качает головой и широко улыбается, до сих пор переполненная смешанными эмоциями и ощущение безграничности собственных возможностей. – Но я сделаю вид, что этого не слышала. Ты ведь точно не хотел так поступать.

Последняя ремарка заставляет ее на секунду задуматься и резко набраться серьёзности. С одной стороны, это действительно возможно, судя по тому, что воздушную подушку несколькими часами ранее спрыгивая из окна она создала довольно успешно. С другой – она могла просто не совладать с той энергией, которая оказалось у нее в руках, и подвернуть не только себя, но и Лойи опасности.
– Могли бы, – она сбавляет ветер в парусах до минимального и разворачивается к Лойи лицом, пытаясь в его глазах рассмотреть, насколько он сейчас вообще готов к таким приключениям. – Только вот, если что-то пойдёт не так, то закончить мы можем очень плохо. Это  всё большой риск.
Фрейя протягивает ему обе руки, ожидая решения, а сама опускает глаза и напряженно думает, как это вообще все должно происходить. Это ведь не левитация, не полёты на метле или драконах – нужна какая-то техника или хотя бы задумка. Впрочем, если попробовать...
– Я не уверена, что это возможно. То есть, теоретически, да, но..., – Ей очень хочется попытаться, но также сильно ей банально страшно. – Летучий корабль я сделать точно не смогу. Можно попробовать поднять нас чем-то вроде, не знаю, маленького урагана, что ли.

Что, в сущности, знала Фрейя о клане, в который когда-то буквально сто лет назад была выдана замуж её тётушка? Да, толком, ничего, кроме довольно общей информации и каких-то неизбежных ассоциаций вроде моргов, мертвецов, крови и, помилуйте Светлые Асы, прочей некротики. Она и в поместье-то у них была не слишком часто за своё детство. В связи с этим в то, что в Святилище Хель может быть по-настоящему красиво ей верилось, мягко говоря, с неким трудом, но Лойи, кажется, в своих словах был уверен на все сто. Да и судя по нему лично вообще-то не так уж сложно представлялась не тоскливая кладбищенская обстановка, а что-то существенно веселее.

– Договорились. Называй дату, иначе забудется, – накануне возможной войны Фрейе тоже хотелось придерживаться хоть какой-то конкретики. Да и Лойи, как ей казалось, вполне мог найти занятие поинтереснее, чем экскурсия по храму для непосвященных. – И чем же принято благодарить Хель? Здесь должно быть снова что-то про кровь и вулканический песок? В прошлый раз, помнится, мы посвятили ей целое внушительных размеров умертвие. Она должна была оценить.
История про Йона казалась какой-то доброй шуткой на фоне всего остального, что с ними когда-либо происходило вдвоем или по отдельности, поэтому вспоминать ее было легко и приятно. Да и вопрос был совершенно не праздным – если уж они собрались в храм, то надо было подготовить дары и самой, а не только уповать на то, что спутник справится с этим сам. В конце концов, у нее теперь со Смертью практически личные отношения, пора бы и уважение проявить. Тем более, с этим своим страхом она, кажется, вчера ночью справилась.

– И правда, просто супер-команда. Дримтим, – Фрейя по-доброму улыбается, даже не пытаясь скрыть огонёк в глазах. – Об этом стоит поразмыслить на досуге, потому что мы, кажется, упустили массу возможностей перевернуть мир. Не десять, наверное, а чуть меньше, и я даже не знаю, почему.
Или знает, но не хочет об этом говорить, потому что прямо сейчас, в свете предрассветного солнца, это неважно. Потому что Лойи поступил в университет и у него началась другая жизнь, потому что у нее самой тогда, давно, появились новые занятия вроде постоянных встреч с Ингваром. Потому что потом произошло предательство Свейна, а спустя где-то год была убита Аника. Последнее закрыло для Фрейи вопрос о тесном общении с семьёй тёти вне общих праздников даже не на месяцы, а на годы, потому что понять этого она не могла, а обсуждать с кем-то просто опасалась, так как боялась получить ответ, оправдывающий случившееся. Она даже, пожалуй, не была уверена, что об этом всём думал Лойи, но... Прошлое следовало оставить в прошлом. Они и вправду многое упустили.

В любом случае всё, что происходило сейчас, одобряли Боги, а может быть, даже они и подстраивали, хитро меняя маршруты и подкидывая в их головы разные идеи. От игрушек они отличались только тем, что всегда могли удивить не только окружающих их людей, но и Богов. Впрочем, в этом и заключалась суть.
– Хорошо, что мы не имеем отношения ни к одной из этих глупых заповедей, которые невозможно не нарушить. Им приходится жить в постоянном страхе и находить оправдания для каждого своего шага. А нам – нет.
И это ли не прекрасно? Хотя, может быть, совсем и не это, а что-то куда как более приземленное, вроде обхватывающих Фрейю сильных рук или уверенности в том, что сегодня ей не дадут споткнуться или упасть.

Фрейя получила техническое образование, но это совершенно не мешало ей с трудом представлять принципы работы некоторых простейших вещей, о которых она просто никогда не задумывалась. В университете все были равны – и колдуны, и смертные, несмотря на то, что довольно приличная доля преподавательского состава приходилась на людей со знакомыми звучными фамилиями. И всем необходимо было сдавать какие-то базовые предметы вроде физики или общей химии, однако расширенного курса аэродинамики среди всего того, что вкладывали в голову Фрейи немало лет в университете, не было. Несмотря на это, какие-то познания она всё же имела и, в первую очередь, её останавливали именно они. Как любил в шутку повторять Натан, "Магия – это ненаучно", и здесь это его замечание было бы как нельзя кстати.
Хотя предложения Лойи были неплохими.
– Если ты считаешь, что это опасно, то говори сейчас или молчи вечно, – с трудом сдерживая смех договорила она за Лойи. Фрейя считала, что это слишком опасно, да. Но не считала, что это однозначно невозможно или не стоит того, чтобы это делать. – Думаю, рано утром на улицах только заядлые тусовщики, а они во время приходов видели и не такое, но если ты заставишь их поверить в то, что Рагнарёк наступил и первая остановка – Мосфедльсбайр, это будет страшно смешно.

Она коротко кивнула и с некоторым сожалением снова освободила руки. Воздух, всё же, следовало чувствовать тактильно, хотя бы на первых порах, особенно учитывая тот простой факт, что форма яхты имела одно важное отличие от формы самолёта – у нее не было крыльев, и это значительно снижало аэродинамические свойства судна. Лойи говорил всё верно, но подъемная сила, которая и должна выдавить Нагльфар в воздух, должна была для набора высоты первысить вес яхты, и сил на это придётся потратить не мало, потому что кораблик у кузена был не самый маленький.
– За удобства не ручаюсь, и надо бы за что-нибудь держаться, для начала. Давай отойдем ближе к бортикам.
Не хотелось не только уронить яхту, но и себя или кузена, так что собственный совет выполнить всё-таки пришлось. Магия магией, а пользоваться она собиралась примерно тем же принципом, по которому летают самолёты. Ну, и небесполезными советами Лойи, разумеется. Для начала Фрейе пришлось хорошенько сосредоточиться на том, чтобы разогнать яхту на скорость достаточную, по её мнению, для взлёта, от чего в ушах засвистел ветер, а ей захотелось срочно вцепиться в кого-нибудь более надежного, чем скользкий бортик. В машине она чувствовала себя уверенно на любой скорости, но тут быстро становилось страшновато. Тем более, она даже на самолёте-то никогда не летала.
Судно начало подниматься в воздух, на удивление, довольно плавно и почти без резких перекосов в ту или иную сторону, если не считать сравнительно небольшие покачивания. Всё-таки "подаренная" сила давала о себе знать, без дополнительной энергии вся эта затея наверняка оказалась бы невозможной. Сейчас соскользнуть в море было бы проще простого, но они находились в чем-то вроде воздушной трубы, поэтому Фрейя даже думать не хотела о том, что будет, попади туда человек. Лучше постараться успокоиться, расслабиться и максимально не переживать, а то коленки вот-вот начнут трястись от волнения, а корабль уже пора было переводить в горизонтальное положение.
– Самое время для эффектов. Подниматься значительно выше нет смысла, – на первой фразе она пыталась говорить громче, чем шумит ветер, и только к концу додумалась, что можно просто постараться снизить скорость. Она даже и не заметила, как они поднялись на высоту примерно четвертого этажа. Ощущение нереальности происходящего снова зашкаливало, но ей хотелось даже рискнуть и опустить руки, доверившись дружественной стихии.
Интересно, их кто-то видел?

Девять дней. Довольно символично, хоть и порядком избито. Всеотец провисел на Иггдрасиле девять дней, дабы обрести магию рун, родная им с Лойи традиция предполагала девять миров... Везде девятка. Впрочем, красивые числа, даты и символы любили все, поэтому отказаться от такого искушения было и правда сложновато. Вот даже Альда, и та выбрала датой своей свадьбы девятое число. Странно, что не сентября, конечно, но кто знал, что было у кузины в голове.
– Девять так девять. А что до крови, то я просто поинтересовалась. Я же должна подготовиться хорошенько, так? В конце концов, такие жертвы Ньерду мы приносим не слишком часто. Зачем Морскому Владыке заполнять свои воды слишком большим количеством трупов? – она пожимает плечами, стараясь не воспроизводить в памяти зрелище, которое застала, вынырнув из воды прошедшим утром. Тела прибивало поближе к ним с матерью и от этого вода, в которой еще пару минут назад где-то на дне лежала она, была окрашена в странный коричневатый цвет. Жертвы — это хорошо, конечно, но осознавать, что ты, очень возможно, наглоталась чужой крови, было малоприятно. Хотя, чего только в море не было. Лучше просто не задумываться.

– Ты вообще не вдавался в такие подробности, а я бы послушала эту замечательную историю о том, как упомянутая леди на тебя вообще вышла и за что так хотела тебя прикончить. Судя по всему, речи у нее были очень в стиле современных фильмов про изгнание Дьявола. Надеюсь, ты уже проникся и во все срочно поверил.
"Тебе понравится" – очень знакомый подход, как правило, предвещающий, в большей степени, рождение какой-то очередной безумной идеи, если, конечно, Лойи не решил вдруг стать пай-мальчиком. Впрочем, кого она обманывала? Скорее уж сама Фрейя сейчас была открыта куда большему количеству идей, а кузен явно ни капли не поскучнел за прошедшие годы. И как у него это выходило?
На самом деле, всю сегодняшнюю ночь сопровождало приятное чувство тепла и какого-то правильного понимания, которого Фрейе, наверное, недоставало. Они все ещё были разными, но теперь, пожалуй, как выразился Лойи, вправду составляли отличный тандем. Это дорогого стоило.

Колдовал кузен масштабно. То есть, он действительно вкладывался в то, что делает, на полную: Фрейю, во всяком случае, результаты вполне впечатлили. Учитывая, что сама она предпочитала сейд практически всем прочим видам колдовства ещё с юности и могла считаться в нем, скажем, далеко не самой бездарной колдуньей, она могла судить о качестве. Тумана было достаточно много для того, чтобы их с Лойи становилось невозможно разглядеть с берега, а тени, хаотично передвигающиеся по палубе, наверняка довольно успешно исполняли роли капитана Нагльфара и его мертвых матросов. Даже жаль, что сам Лойи просто не видел всего того, что показывал окружающим. Если бы в пять утра по улицам Мосфедльсбайра прогуливалась она, то наверняка по достоинству оценила бы получившееся шоу, но смертные, кажется, приняли их за НЛО, и просто стали снимать. А они, между прочим, так старались! Впрочем, свою дозу адреналина от порывов ветра, запутывающих волосы и свистящих в ушах, она получила, поэтому жаловаться было бы глупо.
Жаловаться хотя бы на что-то этой ночью кроме того, что она имела свойство заканчиваться.
– Никогда не хотела стать звездой новостных сводок. Впрочем, думаю, в Бюро разберутся быстрее, чем это попадёт на телеканалы. Они даже все дела Асгейра смогли замять, а уж тут. Надеюсь, им тоже понравится.

Пора было возвращаться домой и, возможно, после того, как она проснётся завтра, все произошедшее рассыплется, как сновидение, но верить в это не хотелось. Лойи был живым, настоящим, с теплой кожей и уставшей улыбкой. Им обоим необходимо отдохнуть, а значит, до Акранеса они доберутся, буквально, со скоростью ветра, а дальше брат, наверняка, домой попадёт уже своими излюбленными путями, не тратя лишнего времени на дорогу.
– В какой-то степени, Исландии повезло, что она не успела продемонстрировать Рагнарёк за те несколько часов, которые я провела в больнице, – Фрейя мягко опускает Нагльфар обратно в море и уже почти привычно перестраивается на ветер в парусах. – Но ты прав, лучше лишний раз ее не беспокоить. Впрочем, утаить от нее что-то в нашем поместье тяжеловато, так что я не удивлюсь, если бы она меня не слишком рьяно разыскивала утром.
Ещё какое-то время молча пораздумав, она приподнимается и в который раз за эти часы прикасается губами к губам Лойи, забирая себе ещё частичку жизни, о которой он обещал не дать ей забыть.
А теперь – точно домой.