Вальяжно расположившись на каменной скамье, казалось вырезанной из огромного монолитного камня, Мар чуть ли не растекся по едва нагретой солнцем поверхности, вытянув вперед свои длинные тощие ноги и зарывшись носом в высокий ворот серой водолазки. Отгородившись от мира стеною из рыжих волос, будущий жрец дома Ньерда, пожевывая губу, совершал путешествия по событиям прошлых дней, перечитывая свои полночные разговоры с одним из пользователей сети, под аватаром которого значилось не менее трех тысяч сообщений. Общительный тип. Хмыкнув себе под нос, Мар запустил руку в брошенную им рядом с собой тряпичную сумку, чтобы достать из нее бутылку с водой. До назначенного времени встречи было еще десять минут – Мар не любил опаздывать и предпочитал приходить не менее, чем за тридцать минут до обусловленного времени. Так что, если хорошенько посчитать, то он уже минут как двадцать отсиживал задницу на этой каменюке, чуть шевеля губами в такт напечатанным словам. Может, и не стоило так откровенничать перед незнакомым человеком, но его словно бы прорвало, и слова рвались из него сами собой, заполняя пространство вокруг мерным щелканьем кнопок. Сейчас, перечитывая написанное, Мар подмечал свои ошибки и опечатки, которые не заметил тогда при написании сообщений и который сейчас больно резали по глазам, заставляя недовольно морщиться и кривить губы. Обхватив губами горлышку бутылки, Мар запрокинул голову назад, делая несколько жадных глотков. Он мог только надеяться, что его собеседник придет к точно назначенному времени, а не решит задержаться. Закрыв бутылку и вытерев губы тыльной стороной ладони, Мар задумчиво уставился на одно из последних сообщений. Оно выглядело странным. Как если бы спутник сперва вел его по одной дороге, а затем резко свернул в противоположную сторону. Изначально выбранная тропа, если честно, пугала. До этого момента Мар никогда не задумывался о суициде. Не посещали его раньше и мысли о нанесение себе каких бы то ни было увечий - он слишком боялся боли и был чересчур трусоват, чтобы решиться на подобное самостоятельно, однако эти ночные разговоры... В конечном счете, разве его и так не ждет смерть? Скатившись по скамье еще ниже и упершись макушкой в жесткую спинку, Мар, прищурившись, посмотрел на небо, заслонив глаза от солнца ладонью. Он любо умрет по велению Ньерда, либо по решению суда, который сочтет его изменщиком веры и традиций. Не очень-то разнообразное будущее, если так рассуждать. Он никогда и ничего не мог выбрать с самого рождения, так может хотя бы самостоятельно выбрать себе смерть?
Шумно выдохнув сквозь неплотно сомкнутые губы, Мар закатал рукав рубашки до локтя. Бледная кожа предплечья была усыпанная россыпью веснушек, которые пересекало жреческое клеймо, которому через два месяца исполнится восемнадцать лет. Положив телефон на колени, Мар медленно и с нажимом провел указательным пальцем правой руки по левому запястью, оставляя красную полосу от нервно обкусанного ногтя. Он никогда не решится на подобное!  Резко опустив руки и натянув и без того растянутые рукава до самых кончиков пальцев, Мар зажал ладони между бедрами, прикрыв глаза и недовольно нахмурившись. Меж сведенных рыжих бровей залегла неглубокая борозда. Он не знал, что его пугает больше: смерть или жизнь под давлением клана и вечный страх подвести людей, не справившись со своими обязанности. Чтобы он ни выбрал, ни к чему хорошему это все равно не приведет! Так или иначе, но Мар Ньердсон обесчестит рот Ньердсонов. Замечательно. Отец бастард, а сын у него и того хлеще. Издав нечленораздельный стон, Мар дернулся вперед, опуская голову и подпирая ее руками, упершись острыми локтями в колени. Почему Ньерд выбрал именного его? Мар бесчисленно количество раз задавал этот вопрос - он шептал его, повторял про себя, выкрикивал, беззвучно произносил одними губами, но все равно не получал ответа. "Откуда ты уверен, что я справлюсь?!" - но боги никогда не объяснят своих замыслов, даже жрецам. Нужно им просто верить. Но Мар не мог поверить Ньерду, не веря в самого себя.
-Он присылает за нашими душами колесницы, в которые впряжены лососи, и дарит вечное путешествие по Атлантическому океану. - не поднимая головы, язвительно отозвался Мар, выпрямляясь и убирая за уши упавшие на лицо волосы. - Чего надо? - не очень дружелюбное начало разговора, вот только Мар и не был настроен вести беседы.  У него была назначена встреча, и уж точно не с Лойи Хельсоном. Или его зовут Ларс? Мар не очень-то хорошо запоминал имена, да и не особо старался, если говорить начистоту. - Я занят, - и тут же добавил, стараясь выглядеть как можно серьезнее и важнее: - У меня назначена встреча.

-В стоимость входит все, чему равна твоя душа. - неопределенно пожав острыми плечами, недовольно протянул Мар, поднимая одну ногу на каменное сидение скамьи и упираясь подбородком в колено. Вернувшись к изучению форума, он снова и вновь прокручивал написанные им самим и его собеседником сообщения, а так же периодически - с какой-то поистине маньячной нервозностью – заходил в профиль последнего, чтобы проверить: когда он был на сайте в последний раз. Ничего не изменилось. И блеклые цифры под мутной фотографией, наверняка, найденной на просторах сети, высвечивали вчерашнюю дату. Может, он перепутал место встречи? Обхватив зубами костяшку большого пальца, Мар несколько раз перечитал последнее, адресованное ему, сообщение, чтобы в случае чего, небрежно извинившись, избавить себя от разговора с Лойи, которого он и не особо-то слушал, но место и время были верными. Раздраженно выдохнув через плотно сомкнутые зубы, Мар перевел взгляд с потухшего экрана собственного телефона на кузена, стоящего за его спиной, облокотившись на спинку скамьи. Юноша не очень-то и следил за тем, что ему втолковывал родственник - он был далеко не первым и, к сожалению, не последним, кто пытался читать ему нотации - пока в его речи, не промелькнуло то, что заставило Мара ощутимо напрячься, втянув голову в плечи и до побеления костяшек сжав пальцами телефон. Какого Локи, он заговорил про форум? Может, случайно заметил на экране сотового? Поджав губы, Мар поспешно убрал телефон в недра своей сумки, придвинув ее поближе к себе.
-Они и не должны тебе отвечать, - пренебрежительно хмыкнув, Мар тряхнул своей рыжей головой. - Хель не должна отчитываться перед очередным своим отпрыском только потому, что ему что-то не понятно, так же, как это не должны делать и главы домов. Если они будут отвечать на вопросы каждого, то у них попросту не останется времени на другие дела, и мир остановится. - разумеется, ни Хель, ни Ньерд не должны отвечать на вопросы простых колдунов, но они не имеют права игнорировать вопросы жрецов, даже тех, у которых еще молоко на губах не обсохло и едва появился первый пушок на щеках. Ты ведь именно так думаешь, Мар Ньердсон? И Мар действительно думал именно так. - Все они знают, - затянув и вторую ногу на скамью и усевшись по-турецки, несколько обиженно выпалил Мар. - Что тяжелого: дать ответ на конкретный вопрос? - повернув голову и впервые с момента начала разговора, посмотрев Лойи в глаза. Взгляд у Мара был колючим и цепким. Глаза, что два репейника. - Хорошо хоть ты отвечаешь сразу. - посмотрев на протянутую ему жестяную банку пива, Мар неуверенно поджал губы. Он никогда раньше не пробовал алкоголь. Не предлагали, не хотелось, не было подходящего настроения и компании - Мар мог бы придумать тысячу и одно оправдание, но правда была в том, что он просто не решался попробовать. Но именно сегодня его упрямство и поперечность взяли верх, и Мар принял банку, обхватив ее пестрыми от конопушек пальцами.
Неуверенно облизав губы и сглотнув, Мар дернул за кольцо в крышке банки, и белая пена от чересчур резкого и неумелого движения побежала по его пальцам, вынуждая прижаться к ним губами, собирая горьковатый и хмельной напиток. Вкус был отвратительный, и Мару стоило не малых усилий, чтобы не скривиться после первого же глотка. Наверное, стоило и дальше воздерживаться от подобного, но теперь уже поздно сожалеть о том, что сделано. Вытерев губы ладонью, Мар огляделся по сторонам. По близости не было ни единого человека, который бы выглядел так, словно кого-то искал или ожидал встречи. Людей вообще было не очень много, и подобно голубям они сбивались в небольшие группы, чтобы безумолку голосить. Каждый о чем-то своем. Оббегая взглядом площадь перед собой уже третьим кругом, Мар мысленно вернулся к сказанным - случайно или нет - словам Лойи о форуме. Даже если он невольно подглядел в его телефон, то с чего бы все эти разговоры про Хель и пропавшие души форума? Неприятное чувство, зародившиеся где-то глубоко внутри, между кишками и желудком, заставило Мара нахмуриться, бросив косой взгляд на Лойи.
-Тетка подослала? - без вступительных речей не спросил, а скорее утвердил Мар, делая большой глоток из бутылки и тут же заходясь сдавленным кашлем, чувствуя, как пиво пошло не по тому "горлу". Непроизвольно выступившие слезы блеснули в уголках зло прищуренных глаз. - И чего добиваетесь? - опустив ноги на землю, Мар встал со скамьи, поставив на нее банку и начав затягивать веревку на сумке. - Уж точно не помогаете. - закинув сумку на плечо, Мар сделал очередной глоток из банки, каким-то чудом не кривя губы от мерзкого вкуса во рту и в глотке. Ему хотелось бы сейчас ошибиться, чтобы встреча с Лойи оказалась лишь невероятной случайностью, запланированной богами. Пусть сейчас ему придет сообщение о переносе встречи или подойдет тот самый ночной собеседник, избавив от компании кузена. Ведь все ошибаются, и он тоже может ошибиться. Но секунды одна за другой сыпались на землю, а к нему никто так и не подходил. - Откуда про форум узнал?

-Это ничуть не смешно, - Мар действительно не был похож на человека, который собирался залиться радостным смехом или захохотать во всю силы своих легких. Допустим, он, правда, несколько переоценил заботу тетки об одном из своих дражайших племянников и немного позабыл о том факте, что Гудрун придерживается правила, что если хочешь что-то сделать, то сделай это сам, однако столкновение его и Лойи на этой скамье выглядело уж слишком подозрительно для того, чтобы это можно было обозвать случайностью или удивительным стечением обстоятельств. Случайности не случайны, да, Ньерд? Хотя чего тратить силы на вопросы, если все равно не дождешься на них вразумительного ответа. А Лойи не отставал от богов. Невольно складывалось назойливо впечатление, что все вокруг только и думают о том, как бы запутать его посильнее и чуть ли не соревнуются в том, кто хлеще проедет Мару по ушам очередным заковыристым ответом. Стиснув зубы и сжав пальцами тряпичную лямку сумки, Мар недовольно нахмурился, сведя к переносице пушистые рыжие брови. Неужели так сложно ответить на прямой вопрос? Обязательно нужно говорить загадками и строить из простых слов какие-то головоломки? Видимо, да. Наверное, ни в этом мире, ни в том никто попросту не умеет давать четких ответов. Отхлебнув из бутылки, Мар поморщился, чуть ли не вздрогнув всем телом. Пиво горчило на губах и липло к небу, растекаясь мерзким ощущением по глотке вниз на пищевод. О, если принятие жреческого сана избавит его от подобных напитков, то может быть его судьба не так уж и плоха? Криво усмехнувшись, Мар в считанные секунды ощетинился от брошенных Лойи слов:
-Можешь и дальше тешить себя надеждой, что ты не пустая марионетка, а мне это осточертело. - хотелось кричать. До хрипоты срывая голос, доказывать, что ничего и никогда они не решают сами, а только двигаются по черно-белым клеткам. Кто-то строго по диагонали, а кто-то в который раз повторяя буквы "г", чтобы затем вляпаться в это же самое "гэ". Только какой смысл кричать, если все равно никто не услышит? - Просто избавь меня от этого нелепого "живи своим умом" и "мы сами кузнецы своего счастья". Для меня уже все наковали, не удосужившись даже спросить: хочется мне булаву или столовую ложку. - сейчас Мар говорил теми же словами, что были написаны им на форуме, словно перед его глазами было раскрыто диалоговое окно, с которого он принялся читать, то и дело взмахивая рукой с зажатой в кулаке банкой пива, отчего остатки того выплескивались и скатывались по его руке, теряясь за узким краем рукава водолазки. На бледном лице проступили красные пятна, растекшиеся по скулам и устремившиеся к шеи распластанными кляксами. Мар злился, все меньше контролируя себя, а на небе неповоротливые тучи начали наливаться чернотой, закрывая собой солнце. Надо было успокоиться. Прикусив нижнюю губу и вжав обкусанные пальцы в ладонь до полукруглых пульсирующих отметин, Мар несколько раз вдохнул и выдохнул, пытаясь унять гнев. Но от раздражения было так легко не избавиться. Оно было похоже на огромного, липкого и противного слизня, который полз вдоль позвоночника, оставляя за собой вязкий след, от ощущения которого Мара передергивало и все настойчивее становилось желание выплеснуть остатки пива в спокойно-снисходительное лицо Лойи. Но это уж как-то совсем не достойно будущего жреца дома Ньерда. Еще один минус в бесконечную копилку отрицательных фактов судьбы Мара Ньердсона.
-А иногда они так и не приходят, - нервно постукивая пальцами по жестяному боку банки. - Или приходят, но оказываются совсем не теми, кого ждешь. - верхняя губа невольно дрогнула, брезгливо изогнувшись. Ему не следовало соглашаться на эту встречу. Мар и сам до конца не понимал: чего же именно он ожидал от реальной беседы с этим человеком из сети? Понимания? Ответов на свои вопросы? Банального человеческого сочувствия? Дельного совета? Хоть какого-то совета? Или руки, которая сделает то, на что сам Мар был не способен? Он слышал о таких людях - извращенцы, маньяки, психопаты, садисты, тут уж как не назови сути это не изменит - которые втирались в доверие к людям, проникая в их мысли своим сочувственным пониманием, чтобы затем сбросить с крыши или высыпать на протянутую ладонь горсть таблеток. Не все способны уйти к Хель самостоятельно, даже если давно мечтают об ее чертогах. Некоторым нужна помощь. Но Мар еще не знал: нужна ли ему помощь? Хотя бы потому, что еще не решил: собрался ли он наведаться к Хель.
-Тот, кто мне нужен, уже не придет, - зажмурившись, Мар сделал последний глоток из банки, допивая ее залпом. Лучше бы он этого не делал. Прижав тыльную сторону кисти к губам, Мар подошел к мусорному баку, чтобы выкинуть опустевшую банку. Ну и дрянь, право слово. Если Лойи приперся сюда, чтобы его отравить, то у него все получилось. - Поэтому я пойду и найду кого-нибудь, кто поможет мне вместо него. - сказать-то сказал, вот только Мар не особо понимал куда ему с такой задачей следует идти и где искать людей, толкающих других в спины.

Чего же он хотел на самом деле? Мари прикусил губу, слегка наклонив голову вперед. Он хотел бы, чтобы у него был выбор между булавой, ложкой, столовым ножом и топом - хотя бы между ними. И, может быть, он выбрал бы ту же самую ложку, что ему наковали боги, но это был бы его собственный выбор, который не тяготил бы и не мешал по ночам спать, перерастая в кошмары, сплетенные из чужих ожиданий, надежд и верований. Мар хотел бы отправиться в путешествие. Уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы Исландия стала лишь точкой на карте, едва различимой без лупы. Он бы обязательно вернулся, но не раньше того, как родина покрылась бы тонким флером ностальгии, который припрятал бы все неприятное и болезненное, но при этом сделал бы ярче все счастливые дни и моменты. Вот только таких в жизни Мара не так уж и много. Хватит пальцев одной руки и даже не придется задействовать вторую, чтобы пересчитать их все. Он хотел бы жить самой обычной жизнью, лишенной богов, магии, обязанностей и связанного с ними волнения. Он смог бы работать школьным учителем или открыл бы книжную лавку, а, может быть, устроился бы расклеивать объявления или в ближайший McDonald’s на кассу - он смог бы выбрать, если бы только у него было правило этого выбора. Мар не решался желать подобного. И если еще два месяца подобные мысли ему простят, закрыв на них глаза, то уже в августе, когда на его плечи ляжет неподъемная белизна жреческих одежд он не сможет ответить на вопрос Лойи. Да что там, Мар не сможет ответить даже сам себе.
-И какие же в тебе преимущества, Лойи Хельсон? - насмешливо фыркнув и пренебрежительно изогнув брови, Мар однако остался стоять на месте, не сдвинувшись ни на дюйм. И дело было вовсе не в словах кузена, разумеется. Просто он еще не решил, где именно будет искать того, кто ему поможет. - Поможет мне найти выход из всего этого дерьма, - последнее слово Мар произнес с каким-то истинным удовольствием, раскатав каждую из букв по языку. Если честно, ему нравилось ругаться, произносить все эти грязные и резкие слова, от которых краснели мочки ушей, а рот наполнялся странным жгучим привкусом, но вот только в подобном Мар не решался признаться даже самому себе
-Хорошо-о-о. - протянув это с откровенно напущенной ленцой и неохотой, Мар вернулся к каменной скамье, сняв рюкзак с плеча. - Но, если ты начнешь читать мне морали, я уйду. - прижав рюкзак к груди, Мар плюхнулся на скамью, вытянув вперед свои ноги и приняв максимально вальяжную позу, на которую он только был способен, чтобы продемонстрировать все свое безразличие и пренебрежение к тому, что ему собирался втирать Лойи. Когда все твои родственники и близкое окружение, которое по большей части опять же состоит из твоих же родственников, живут не одну сотню лет и многие из них почти достигли или уже перевалил свою первую трехзначную цифру жизни, то в свои семнадцать начинаешь чувствовать себя не то, чтобы ребенком, скорее младенцем, которого не пытаются учить, но которому разжевывают некоторые вещи и чуть ли не силком впихивают в рот. А некоторые вещи, особенно те, которые не хочешь понимать или принимать, по вкусу во сто крат отвратительнее и тошнотворнее шпината, брокколи и цветной капусты. Мар всеми силами пытался выглядеть старше и независимее, но чем больше он старался, тем нелепее, смешнее и неправдоподобнее это выглядело. Он был слишком своеволен для той роли, что ему уготовил Ньерд, и слишком юн и неопытен для той роли, что пытался примерить на себя сам.
-У тебя ничего нет поесть? - задрав голову и посмотрев на Лойи снизу-вверх, неожиданно поинтересовался Мар, прихватывая зубами заусенец у большого пальца. Утром он не удосужился съесть завтрак, ведь завтракают только маленькие дети, и теперь жестоко об этом сожалел, ощущая возмущение пустого желудка, готового уже начать переваривать собственные стенки. Может, ему и не нужно никого искать? Сдохнет как-нибудь сам от голодной или стрессовой язвы. Облизав губы и сглотнув еще горчащую от недавно выпитого пива слюну, Мар затянул одну ногу на скамью, обхватив себя за колено, чтобы посильнее нажать на свое пустое брюхо и заглушить его ворчание. - На голодный желудок не очень-то информация воспринимается. Голова не о том думает. - дернув зубами за заусенец, Мар недовольно скривился от несильной, но назойливой боли, протянувшейся по пальцу лентой содранной кожи.

Мар только кивнул головой в ответ на вопрос об Анике, не решаясь произнести короткое слово "да" вслух. Он знал историю Аники, хотя предпочел бы ее забыть и не вспоминать. Она страшила Мара по нескольким причинам. Во-первых, ему было жаль свою кузину, которая была всего лишь молоденькой девушкой, которая заплатила чересчур высокую цену за свою любовь и романтическую иллюзию, которая так и осталась сном, переросшим для ее семьи и близких в настоящий кошмар, черные и болезненные щупальца которого тянулись и до сегодняшнего дня. Во-вторых, ее смерть только лишний раз доказывала, что кем бы ты ни был - дочерью главы клана, жрецом или простым колдуном - за предательство клана, а соответственно и бога, есть только одно равносильное наказание - казнь. И, наконец-то, в-третьих, это сама смерть Аники. Она была принесена в жертву, и, если бы подобный ритуал был присущ только дому детей Хель. Но, нет! Мар с ужасом представлял, что когда-нибудь и ему придется отнять жизнь чьей-нибудь дочери, сестры, матери и возлюбленной. Сможет ли он, не дрогнув и не усомнившись в Ньерде, убить чью-нибудь Анику, обагрив свои руки и белоснежные одеяния жреца кровью. Сумеет ли он, склонившись над даром богу, поймать губами последний вздох, с которым уходит сама жизнь? Подавит ли в себе рыдания и подступающий к горлу ком рвоты? Мар сомневался. Нет, он панически до взмокший ладоней боялся дня, когда ему придется доказать свою веру Ньерду. От мрачных мыслей, отразившихся на нахмуренной лице юноши, тучи на небе начали разрастаться, как дрожжевое тесто под горячими руками умелого пекаря. Вот-вот и на головы ничего неподозревающих прохожих обрушится настоящий снегопад. Тряхнув головой, Мар попытался избавиться от пугающих картин жертвоприношения, всплывающих против его воли перед глазами. Он не хотел думать об этом. Не сейчас. А лучше всего никогда.
-Спасибо, - взяв не очень-то обнадеживающий пакетик с орехами, Мар послушно встал со скамьи, вернув рюкзак на плечо и раскрыв пакет зубами. На безрыбье и рак – рыба. Орехи были солоноватыми и то и дело застревали в зубах, заставляя проводить по ним языком, но в целом были более или менее съедобными. - Чтобы я выбрал? - стряхнув пальцами с губ ореховую крошку, Мар окинул беглым взглядом площадь. - Для начала я выбрал бы закусочную Огмундссона, - кивнув головой в сторону двухэтажного каменного дома с ярко-красной черепичной крышей, у которого толпилась молодежь, большая часть которой, если судить по одежде и огромным рюкзакам, пестрящим от наклеек, состояла из туристов. - Говорят там продают гамбургер, который едва помещается в рот, так что его скрепляют специальной зубочисткой, чтобы он не развалился. А один пакетик картошки сделан не меньше, чем из дюжины отборных картофелин. - плотоядно облизнувшись и сглотнув слюну, Мар нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В конце концов, ему было только семнадцать и, несмотря на то, что от жреческого сана его отделяла каких-то пара месяцев, как и любой другой подросток Мар душу бы продал за вредную пищу, от которой масло чуть ли не стекает по подбородку, а вкусовые рецепторы заходятся в радостном визге даже после маленького кусочка.
-Но, если тебя интересуют мои планы на жизнь, - задумчиво обхватив губами костяшку большого пальца, Мар неоднозначно хмыкнул. Его никогда раньше на прямую не спрашивали о том: чего он хочет? А тут за пять минут уже дважды. - Я бы уехал из Исландии. Как только мне исполнилось бы восемнадцать, купил бы билет на ближайший корабль и покинул бы эту глыбу льда так далеко, как у меня бы только получилось, чтобы быть по дальше от всего этого, - на последних словах, Мар раскинул руки в стороны, попытав обхватить ими как можно больше пространства вокруг себя. - Уехал бы туда, где всегда тепло. - задрав голову, Мар зажмурился, представляя, как его бледное лицо ласкает жаркое солнце Италии. - А там уже не важно. Торговал бы книгами, знаниями или собой, чтобы заработать на кусок хлеба. - в своих мечтах о будущем, которого у него никогда не будет, Мар любил добавлять трагизма и страданий, чтобы все выглядело по-настоящему, взаправду, а не как приторно-сладкое от идеальности суфле. - Может быть, стал кем-нибудь великим, а, может быть, умер через пару лет, но понимаешь я выбрал бы это сам, - обернувшись и посмотрев на Лойи в упор, сведя к переносице брови, что словно были опалены солнцем, Мар повторил, что есть сил пытаясь донести до кузена такую простую, но важную истину:
-Сам. Понимаешь?

Отредактировано Mar Njörðrsson (2017-08-08 13:47:04)

Лойи сказал, что понимает его. Возможно, действительно понимал, а может только делал вид, но так или иначе, но Мару хотелось ему верить. С кузеном вообще было разговаривать немного легче, чем с отцом или тетей. Сказывалась не такая большая разница в возрасте, что разделяла Мара с его близкими родственниками.  Закидывая орехи в рот и уверенно работая челюстями, Мар старался не отставать от Лойи, уверенного направившегося к забегаловке Огмундссона, которая на удивление пользовалась большим спросом, не только среди местных жителей, но и среди туристов, несмотря на заковыристые названия блюд и поистине викингские порции, которые едва ли мог осилить хотя бы на половину среднестатистический японец. Однако у входа в закусочную их толпилось порядочно, отчего создавалось невольное ощущение того, что их автобус сломался где-то неподалеку, и экскурсовод не придумал ничего лучше, чем запихать всю свою группу в небольшую двухэтажную забегаловку, насквозь пропахшую запахом жаренной рыбы, мяса и картошки. Можно было насытиться и набрать пару-тройку килограмм только от одного этого запаха.
-А я так не считаю, - складывалось впечатление, что Мар готов противоречить любой фразе только лишь из врожденного упрямства и взлелеянного с годами чувства противоречия, но в этот раз он действительно был не согласен с кузеном по-настоящему, а не из ослиного упрямства и любви к спорам. - Лично мне бы жилось значительно легче, родись я столетия два назад, а то и раньше. - пробираясь сквозь толпу туристов, которая на несколько мгновений отрезала его от Лойи, Мар неуверенно и робко работал локтями, пытаясь пробить себе дорогу к закусочной. Он еще не научился идти тараном и предпочитал проскользнуть в миллиметрах пространства между телами посетителей закусочной, удивленно выглядывающих в окна, чтобы полюбоваться на кучевые облака, которые черными овцами разгуливали по небу.
-Это избавило бы меня от многих соблазнов и ненужных мыслей. - наконец-то догнав Лойи, Мар поправил сползший с плеча рюкзак и даже удивленно присвистнул, окинув забегаловку Огмундссона беглым взглядом. Да, они выбрали не самое лучше время для обеда, и может быть следовало поискать место по тише, но стоило только Мару попробовать вкус жаренного запаха на кончике своего языка, и он тут же согласился стерпеть и давку, и очередь, и мучительное ожидания, только бы попробовать знаменитый исполинский гамбургер старика Огмундссона. - Я просто не знал бы, что можно жить иначе. - взяв ручку и незаметно прислонившись к лоснящейся от жира спине одного из завсегдателей закусочной, Мар достаточно быстро написал свой заказ на визитке Лойи, мысленно не удержавшись от восхищения в сторону кузена. Само собой, получить заказ в фастфуде вне очереди - это так себе достижение, но только не в глазах голодного подростка, уже прикончившего пакетик с орехами.
Свободный столик был найден еще быстрее, чем сделан заказ, и Мар шустро занял места у окна, затянув одну ногу на жесткое деревянное сидение и подложив ее под свою тощую задницу. В чем-то, если подумать, то Лойи был конечно прав, и его жизнь не была такой уж ужасной и тяжелой, какой она могла бы быть. Вот только кузен забывал об одном очень важном факте в своих попытках убедить его, что не стоит вешать нос и задумываться о плохом раньше времени. Положив руки на стол и подперев ими голову, Мар достаточно внимательно слушал Лойи, искоса поглядывая на улицу. Туч меньше не становилось, но, по крайней мере, и больше их тоже не стало. Лойи глубоко заблуждался, если думал, что контролировать свои эмоции – это так уж просто. Словно бы Мар и не пытался этого делать. Не контролируй он их, и Рейкьявик давно бы начал напоминать Венецию или заснеженный Северный полюс. Но иногда, когда эмоции переполняли его, как залитую до краев чашу, сдерживать их в себе больше не получалось, и они выплескивались неожиданным дождем, вопреки прогнозам синоптиков, или снежной метелью на радость малышне, которую освобождали от занятий в школе. Когда не можешь контролировать собственную жизнь - справиться со своими эмоциями - задачка далеко не из легких.
-И к чему мне эти Багамы, если я не смогу имени насладиться в четырех стенах? - скептично изогнув брови, Мар фыркнул, раздраженно постукивая пальцами по своей щеке. - Это не свобода, а какая-то насмешка, как если бы я был собакой, которая умела бы материализовать кость в пяти метрах от себя, да вот только цепь коротка. - довольно усмехнувшись на собственное сравнение, Мар откинулся на спинку стула, начав покачиваться. - Это ты решил, что нужен здесь или тебе так сказали? - не переставая покачиваться на стуле, неожиданно спросил Мар. - Если бы я хотел учиться в другом месте и был бы на твоем месте, я бы всех послал и уехал, - он произнес это негромко, скорее даже пробурчал себе под нос, произнеся вслух не столько для кузена, сколько для самого себя. Он мог бы сколько угодно мечтать оказаться на чужом месте и давать советы, вот только его задница все равно останется на его собственном неудобном жреческом стуле.
-Теперь я понимаю, почему тетка не отправила бы тебя на переговоры со мной, - весело улыбнувшись, Мар даже перестал раскачиваться, резко опустив передние ножки стула на дощатый пол и врезавшись животом в край столешнице. - Ты отвратительно убеждаешь в том, что моя жизнь охренительно прекрасна. - Лойи поддался вперед, отчего-то понизив голос, словно собираясь поведать ему какую-то тайну, и Мар наклонился ему навстречу, поджав губы в ожидание страшного откровения. Хель действительно была такой коварной и хитрой, как ее описывали, и добивалась желаемого самым жестоким, но действенным путем. Вот только зачем этот разговор? К чему открытие карт? Или он, Мар Ньердсон, не сдался Хель? А, может, боги не играют в чужие игрушки, пока им не разрешат? И Ньерд пока еще не хочет с ним расставаться.
-А какой у меня еще есть выход? - опустив взгляд на поставленную перед ним тарелку, Мар шумно втянул воздух, заполненный запахам жаренного мяса и горячей картошки. Аппетит вдруг резко пропал, и Мар меланхолично выдавил на тарелку кетчуп из небольшого прозрачного пакета, пачкая пальцы в красной и вязкой жидкости. - Не думаю, что тетя Гудрун и Совет с ней заодно обрадуются, когда я не смогу принести жертву и решу, что вяленая треска куда лучшее подношение для Ньерда. - обмакнув картошку в кетчуп, Мар закинул ее в рот, отплевываясь от своих же длинных и рыжих волос, попавших в него.
-Я, - голос невольно дрогнул, и Мар замолчал, пытаясь справиться с волнением, сковавшим горло, - я боюсь, что не справлюсь. - его острые плечи безвольно опустились вниз, а облака на небе начали разрастаться и тяжелеть, грозясь вспороть свои животы крышами домов. - От всех только и слышно: "Мар, это...", "Мар, то...", "ты обязан", "ты должен". А если я не могу?! - мальчишеский голос чересчур высоко взлетел, ударившись о потолок и заставив сидящих неподалеку обернуться. Прикрыв рот ладонью, Мар стушевался, скрываясь за своими волосами. - Мне никогда не стать, как Гуннар или Натан, и... - проведя рукой по волосам, убирая их с лица, Мар посмотрел на свои руки, до поболения костяшек сжимавшие край стола. - Что по-твоему лучше: быть казненным по решению Совета или умереть самому? Чтобы выбрала Аника? - жестокий вопрос. Мар понял об этом, когда уже последнее слово растаяло в воздухе и извиняться было слишком поздно, но он все же попробовал: - Прости, Лойи. Я не подумал.

Отредактировано Mar Njörðrsson (2017-08-08 16:36:21)

Именно в этом-то и заключалась вся проблема - жрецы, которые скованны рядом правил, обязательств и обязанностей, от которым им не скрыться и не убежать, потому что с рождения заключен договор с богом, которые, как известно, не очень-то любят и жалует тех, кто пытается увильнуть от выполнения своей части сделки, именно эти жрецы по факту вершили судьбу клана и руководили домом, заставляя глав, прислушиваться к их советам или к словам бога? Каждый по-разному мог распорядиться врученной ему властью. Но Мар вообще не хотел держать ее в руках. Он не хотел ничего решать. Не хотел быть ответственным за чужие судьбы и жизни. Не хотел быть посредником между Гудрун и Ньердом, потому что боялся. Смертельно боялся оступиться и ошибиться. Что если он не так поймет слова бога? Что если он ему вовремя не ответит? Что если он его разозлит каким-нибудь своим неосторожным высказыванием или поведением? Что если не сможет или не сумеет донести до тети слов Ньерда? Что если она не пожелает его услышать? Что если... Столько "если", сплетенных из сомнений и страхов, разрывали его голову, что порой Мару хотелось кричать, вцепившись пальцами в свои волосы. Он знал, что будет, если оступиться и сделает что-нибудь не так, подведя Ньерда и Гудрун. Гнев клана обрушится не только на него, но и на всю его семью. На отца. В которого вновь начнут тыкать пальцами, кривя губы, и презрительно клеймя "бастардом". Мар видел это в своих снах, в которых толпа, брезгливо глядя на него, усмехалась и твердила: чего еще ожидать от жреца, рожденного от бастарда? От этого позора ни его отец, ни мать, ни сестра никогда не смогут отмыться. И разве не лучше предотвратить позор, чем позволить ему случиться? Мар не знал и отчаянно, впервые в жизни, мечтал, чтобы выбор за него сделал кто-нибудь другой. Как кто-то однажды объяснил Лойи, что ему суждено ждать. Мар лишь сглотнул обидные и язвительные слова, не решившись комментировать. Мар был уверен, что Лойи ошибается и ему просто удобнее думать, что он не имеет права кем-то стать. Если бы он хотел, то уехал бы, уплыл, улетел куда ему хочется и раз в день молился бы Хель, чтобы она не забрала тех, кто стоит перед ним в очереди. Но он сам пожелал остаться. Сам! Разумеется, Мару было приятнее думать, что только у него такая неповторимая проблема и никто другой - ни колдун, ни простой смертный - никогда не сталкивался с чем-то подобным. В нем говорила его юность и неопытность, которые и отчасти перевирали слова кузена, отыскивая в них то, чего там не было. Конечно, - Мар насмешливо фыркнул и упрямо тряхнул головой - Гудрун ему сказала, что он должен направить свои силы и стремление в другое русло, противоположное его мечтам и стремлениями. Еще бы она сказала подругому. Опустив голову, Мар посмотрел на свои руки, будто бы в них действительно лежал билет в лунапарк, который он собирался порвать, не прокатившись и на четверти аттракционов. Только вот они все равно все для него останутся загадкой, потому что его билет пропускает только на один аттракцион. И пускай сейчас ему страшно прокатиться, рано или поздно он либо сядет в кабинку сам, либо его туда запихнут, а потом он привыкнет. И станет скучно и опостыло, если только в какой-нибудь момент он не вывалиться на очередном повороте из кабинки на землю и не расшибет себе голову так, что его не прокатит уже ни один аттракцион.
Хотел ли Мар научиться? Сложный вопрос. Наверное, смотря чему. Понимать себя и принимать? Да. Разговаривать с Ньердом и правильно передавать его послания? Разумеется. Плести интриги? Руководить? Приносить жертвы? Вот здесь уже Мар был не уверен, но не только в том: хочет ли он этого? Но и в том: а сможет ли? Выше своей головы не прыгнешь, как известно, но невольно складывалось впечатление, что все от него именно этого и ждут. Побед и новых рекордов в прыжках над собой и своими умениями. Похоже, никого особо не интересовало, что ему нравится прыгать в длину, а не вверх. Прикусив солоноватую после картошки губу, Мар поднял на Лойи неуверенный взгляд. Не то, чтобы он чувствовал себя сильно виноватым, за невольно сказанные слова - в конце концов, он сделал это не специально, и они сами собой сорвались с его губ, подчинившись провокации кузена - но внутри все как-то неприятно сжалось и скрутилось, а эмоции, проскользнувшие на лице Лойи, гадким осадком осели уже в душе Мара, послушно захлопнувшего рот, когда кузен поднял руку. Вязкая тишина растеклась по столешнице между тарелками и стаканами. Ее тяжелые капли падали на острые колени Мара, скатываясь по его ногам и беззвучно шлепаясь на пол, где они тараканами забирались в трещины между половицами. Голоса сидящих вокруг вдруг начали звучать немного приглушено и настороженно, как если бы все посетители решили почтенно притихнуть, когда в воздух выстрелило имя "Аника". Не следовало ему упоминать ее имя, но теперь было уже слишком поздно, и Мар мог лишь ерзать на жестком стуле, пока Лойи приходил в себя.
-Ты, правда, так думаешь? - взяв картонный стакан до верху наполненный молочно-шоколадный коктейлем, Мар принялся взбалтывать его, периодически помешивая трубочкой. - Что идти по тому пути, что нам выбрали - это и есть свобода? - недоверчиво изогнув брови и нахмурившись, Мар обхватил трубочку, зажмурившись от удовольствия, когда молочно-шоколадный взрыв заполнил его рот. - Больше напоминает смирение, если честно. - облизывая сладкие губы и тянясь за картошкой, недовольно протянул Мар, пока не очень-то понимающий философии Лойи и к чему он клонит. - Они не хотят меня сломать - это правда. - кому нужен сломанный и психически нездоровый жрец? Никому. От такого куда больше проблем, чем пользы, и его легче придушить или перерезать ножом горло, чтобы он не мучился. - Они хотят меня подчинить. И еще скажи мне, что это не правда. - горько усмехнувшись, Мар шумно втянул коктейль, откидываясь на спинку стула и вновь начиная покачиваться на стуле.
-Моя сила - это их сила, тут ты абсолютно прав. Но моя слабость, - Мар отрицательно покачал головой. - Ты сам сказал, что у жрецов больше власти, а тот, кто владеет властью, тот владеет всем. - передернув плечами, Мар резко, перестав качаться, опустил все четыре ножки на пол. - Возможно, я был не совсем прав. - отвернувшись и положив голову на поставленную на столь руку, прикрыв ладонью рот, нехотя признался Мар, для которого признание собственной неправоты всегда было очень болезненным и мало приятным процессом, сравнимым по силе разве, что с лечением кариозного зуба без анестезии. Прикусив собственную ладонь, слегка пожевывая ее и оставляя на конопатой коже полукруглые отметины от зубов, Мар силился принять тот факт, что в этот раз он действительно был не очень-то прав и в словах Лойи было зерно истины. Но Один! Как же это тяжело было сделать. Мару было легче проглотить десяток сырой трески, чем выдавить из слова извинений. Извиняться он не умел и не любил. Отняв ладонь ото рта и скрестив руки на груди, Мар уперся в солонку, выглядывающую из-за стопки разноцветных салфеток, напоминающий чешую рыбы.
-Возможно, я действительно думал несколько опрометчиво, - и словно пытаясь себя защитить, он тут же поспешно добавил. - Но только возможно. - кончики ушей Мара предательски заалели, выдавая его смущение. - Просто не так-то просто найти выход из комнаты без дверей.

Мару подобные рассуждения не очень-то импонировали. Нет, конечно, если свято верить в то, что свобода - это не идти куда тебе хочется, не срываться с места и отправляться в путешествие по первому же зову своего сердца, не делать то, что тебе нравится, а способность мыслить, рассуждать и фантазировать, представляя всевозможные миры, фантастические и не очень, в которых тебя ничего не связывает, тогда оно, разумеется, жить станет легче. Но Мар хотел вовсе не такой свободы. Ему хотелось чего-то более осязаемого, как эта картошка-фри, которую он залил кетчупом и с удовольствием ел, или этот гамбургер, мясной сок от которого был приятно пряным и немного островатым, и его хотелось слизывать с пальцев и рук, чтобы не потерять ни капли – вот чего он хотел, а не вот этих всех разговоров, что свободным можно быть и в птичьей клетке, если уметь абстрагироваться. Нет-нет-нет, такая свобода была не для Мара. По крайней мере, не сейчас. Возможно, через десять лет, когда он догонит Лойи, он будет сидеть на ступенях Святилища и увещевать, втирая очередному неоперившемуся жрецу, что свобода - она не в путешествиях, не в выборе и не в том, что тебя окружает, а свобода - она в тебе в самом. Но для этого нужно оставаться живым все эти десять лет, а, несмотря на то, что Мар признал свою правоту, он полностью не отказывался от изначального плана - всего лишь перенес из категории приоритетных в дополнительные. Но кузену знать об этом не обязательно. Он и так достаточно много сболтнул, поддавшись эмоциям.
-Что-то не видно, чтоб они сейчас пытались что-нибудь сделать с моим недовольством, - раздраженно фыркнув, Мар обмакнул хрустящую картошку в океан кетчупа на своей тарелке. Еда у Огмундссона была жирной, калорийной, определенно не здоровой, но чертовски вкусной и сытной. - Если они все так против моего недовольства, то к чему тогда все эти правила, должен-обязан, при куче всего того, что мне нельзя? Если хороший жрец - это счастливый жрец, то я тогда совсем ничего не понимаю. - посмотрев на Лойи исподлобья, нахмурившись, как если бы он решал сложную математическую задачку и никак не мог докопаться до правильного ответа, который сходился бы с решением на последней странице учебника, Мар шумно потянул коктейль из трубочку, откидываясь на высокую спинку деревянного стула. - В либеральных кланах с этим лучше. - Мар произнес это негромко, скорее даже пробурчал себе под нос, не требуя ответного комментария со стороны кузена, а просто констатируя факт. Но нам ведь всегда кажется, что у соседа трава зеленее, и лучше всего там, где нас нет. Но, разумеется, Мар никогда бы не посмел вякнуть нечто подобное перед тетей, отцом или другим жрецом из клана Ньерда. По головушке за подобные мысли уж точно бы не погладили, и хорошо еще, если бы просто сделали вид, что ничего не услышали, пропустив слова мимо ушей и списав все на возраст. Однако рисковать все равно не стоило. Мар и сейчас, минуту спустя, пожалел, что ляпнул подобное при Лойи из дома Хель, но почему-то казалось, что дальше этого стола их разговор не уйдет. Но клятву молчания с него все равно стребовать надо.
-Пари? - наклонив голову и заинтересованно прищурившись, Мар даже поддался вперед. Его всегда было легко вывести на спор, сыграв на желание победить и получить заветное. А тут такое условие! Лойи буквально сам предлагал ему купить билет на рейс до свободы, и при этом ему самому даже ничего не придется делать. Это пари выглядело весьма соблазнительно и беспроигрышно, хотя был один маленький факт... - У тебя не будет года. Если ты победишь, что мало вероятно, - потому что не бывает выхода из комнаты, где нет двери, если только ты не можешь обернуться водой и просочиться сквозь стены, а Лойи так точно не умел. Ведь не умел же? - У тебя будет всего пара месяцев, чтобы убедить меня, что моя жизнь не такой отстой, каким кажется на первый взгляд. - взяв расписанную под рыбу салфетку, Мар принялся тщательно вытирать свои руки, липкие от картошки, мяса и кетчупа.
-В конце июля мне исполнится восемнадцать, и я стану полноправным жрецом. Когда это случится, мне станет все равно, что ты мне говоришь - за моей спиной захлопнется дверь, но до этого времени, если ты, конечно, сможешь победить, я буду тебя слушать. - бросив салфетку на почти опустевшую тарелку. - Я согласен на пари, но ты должен поклясться мне, Ньерду и Хель, что ни одно из сказанных сегодня слов больше никто не узнает, - пронзительно колючий взгляд глаз Мара вцепился в лицо Лойи. - Если я узнаю, что ты кому-нибудь рассказал, то, поверь, будет лучше, если тебя первой настигнет Хель, а не тетка Гудрун, которой я скажу, что ты склонял меня к самоубийству. – страшные слова, но Мар не кривил душой, он действительно мог рассказать все тете, да еще и добавить сверху парочку интересных фактов, чтоб кузену совсем уж не сладко пришлось. - Пари? Или ты уже струсил? – улыбаясь, как ни в чем не бывало, Мар протянул Лойи свою раскрытую ладонь.

Было много причин, по которым Мар не решался задавать вопросы напрямую Ньерду. И самая главная из них заключалась в том, что Мар опасался того, что по его вопросам, по невольно проскальзывающим словам и мыслям бог догадается, если уже не догадался, о том, что один из его избранников не очень-то доволен своей ролью, отведенной ему в этом мире, а это, уж точно, ни к чему хорошему не приведет, и для него, Мара Ньердсона, в первую очередь. Надо уметь задавать правильные вопросы и понимать: кому их именно нужно задавать, чтобы получить ответ, а не сиюминутную кару, без суда и разбирательств, за свои заблуждения. Уж лучше Ньерду ничего не знать. Да и что-то Мар сомневался в том, что великий ван, отец Фрейра и Фрейи, повелитель плодородия, властитель ветров и морской стихии будет разжевывать ему прописные истины существования, которые следует принимать как должное, не задавая вопросов и не пытаясь понять: почему или как? У могучего Ньерда есть куда более важные дела, чем разбираться в неокрепшей психике подростка, который и сам толком не понимал: чего же именно он хочет. По крайней мере, так Мар искренне считал и не собирался ничего делать для того, чтобы узнать насколько процентов эта мысль действительно является правдой. Так или иначе все равно будет больно и обидно, так что лучше придерживаться выбранной тактики мыслей и не отступать от нее, не позволяя всяким там родственникам забрасывать семена сомнений. А из Лойи действительно бы вышел не плохой садовод.
-Конечно, когда ты так говоришь, все это выглядит несколько иначе. - из уст Лойи описание либерального клана звучало совершенно иначе, чем представление Мара, насупившегося и вжавшегося в жесткое сидение. Он не стал признаваться в том, что лучше бы терпел насмешки над своими разговорами с богом и игнорирование своих попыток что-либо изменить в жизни клана, чем ежедневно ловил бы на себе вопрошающие и полные ожидания взгляды, которые требовали от него смелости, верного расчета и правильных поступков. В либеральном клане - все подводят жреца, а в консервативном - жрец подводит всех. И Мар предпочел бы быть тем, кого подводят, чем тем, кто рушит чужие надежды и светлое будущее клана. Но произносить это вслух он не собирался. И так складывалось впечатление, что Лойи видит в нем не будущего жреца, мечущегося на перепутье, а избалованного мальчишку, которому достался невероятный дар, а он от него по своей душевной глупости и врожденному скудоумию воротит нос и брезгует. Оставалось только не до конца понятным: чего же тогда кузен с ним так носится и нянчится, вплоть до заключения пари, которое для самого Лойи в обоих случаях не светит выгодой? Не уж-то так стремиться выслужиться перед Хель? Надменно фыркнув, Мар однако слегка побледнел и даже вздрогнул, когда лезвие ножа прошлось по ладони Лойи, вспарывая его кожу и растягивая по ней багровую ленту крови. До этого момента он сам никогда не давал кровных клятв и думал, что и сейчас они обойдутся одним лишь пожатием рук. От взгляда на полосу крови неприятно заныло в подложечной, а в желудке вдруг стало так холодно, как если бы Мар проглотил десяток кубиков из льда. Он терпеть не мог боли. Ни большой - ни маленькой. Но еще больше Мар не любил проигрываться или ощущать чужое превосходство. Замечательно! Ладно. Если Лойи так хочется, он это сделает, чтобы доказать, что он не ребенок и понимает всю серьезность происходящего. В конце концов, разве он вообще не ехал на эту встречу для того, чтобы умереть?
-Не струсил. - резче, чем следовало бы, бросил Мар, беря протянутый нож в руку. Рукоять была еще теплой после ладони Лойи. Облизав губы, Мар прижал лезвие к своей вспотевшей ладони, поблескивающей от выступившей над ней испариной. - Ньерд будет мне свидетелем. Клянусь, если тебе удастся выйти из комнаты с запертыми дверьми, я в течение года буду внимать твоим нравоучениям. Клянусь и в том, что ни одно из слов, сказанное сегодня, не уйдет дальше этого стола. - зажмурившись, Мар с нажимом вдавил острие лезвия ножа себе в ладонь и быстро, боясь передумать или растянуть боль, провел лезвием по руке. Боль вспыхнула через секунду вместе с тем, как на поперек левой ладони Мара взбухла налившаяся кровью гусеница-пореза. Откинув нож, со звоном ударившийся о тарелку, Мар обхватил своей пульсирующей от боли ладонью руку Лойи, закрепляя их клятвы и пари. Теперь ни ему, ни кузену никуда не деться от сказанных слов и произнесенных клятв.
-В Святилище Ньерда есть подходящая комната. - одернув руку и прижав к порезу салфетку, Мар поморщился. Боль раздавленным жуком растекалась по ладони. - Надеюсь, ты не имеешь ничего против того, что место - выбрал я. Не то, чтобы я тебе не доверял. Но в родном месте и стены тебе помогут, а это не совсем честно.