Что вообще может заставить приличную юную колдунью в половине второго ночи прогуливаться по загородному кладбищу? Ну, не всё же время правильным девочкам изображать из себя невинность и воротить нос в ответ на все нестандартные предложения. Должна и у них быть возможность получить хоть какую-то эмоциональную встряску. Для таких целей компания Лойи подходила как нельзя лучше: они с Фрейей были ровесниками, но их интересы, как правило, оказывались настолько полярными, что шанса узнать друг друга получше они даже не искали. Впрочем, так сложилось, что Фрейя, хоть и была вхожа в дом Хелей, ни с кем из детей тётушки по-настоящему подружиться так и не смогла, а может и не пыталась вовсе, поэтому предложение кузена прогуляться как-нибудь вечерком её поначалу удивило. Однако удивило, надо сказать, приятно. И это было только начало.

Надо ли говорить, что Лойи продолжал ее удивлять на протяжении всего вечера? И знаете, после полуночи предложение наведаться на одно из кладбищ недалеко от Рейкьявика уже даже не казалось таким уж сумасшедшим. В конце концов, в свои пятнадцать она еще никогда не была в местах массовых захоронений, а кузен считал это огромным упущением в ее жизни. К тому же, он обещал продемонстрировать "что-то интересненькое", для чего ему не лишней была бы ее, Фрейи, помощь, а чувствовать себя частью чего-то большого и важного было до мурашек приятно.

– Альда у нас вельва, а им по статусу положено много говорить, – отозвалась девушка, с любопытством разглядывая надгробные плиты на ближайших могилках. – Только и делают, что болтают.
Честно сказать, ей было немного страшновато: не настолько, чтобы театрально бухнуться в обморок прямо здесь и сейчас, но вполне достаточно для того, чтобы не выпускать кузена из виду, а периодически и вовсе крепко вцепляться в его ладонь. Фрейя не была трусишкой, но сами понимаете, меры предосторожности прежде всего, даже если в качестве гаранта безопасности в этот раз выступает кузен, который по её скромным меркам не сказать, чтобы очень подходил на роль защитника, в случае чего. Но у них в семье вообще считалось, что все молодые люди, мало напоминающие Асгейра, на роль защитников подходят плохо, так что выбирать не приходилось. – Мне нравится вон та, с красивой оградкой.

"Вон та" могила ничем особенным, конечно, не отличалась, но Фрейе в душу почему-то запала. Да и идти куда-то вглубь кладбища, чтобы найти что-нибудь поинтереснее ей не улыбалось от слова совсем. – Но я так и не поняла, что мы будем делать.
Вообще она много чего не понимала, но начать задавать глупые вопросы ей мешали боязнь показаться необразованной дурочкой и желание понравиться. Кузен не кузен, а симпатичный парень, в конце концов, хоть вместо кино и водит между могилок.

Предложение начертить защитные руны, правда, малость притушило ее почти-что-романтические настроения, добавив истории легкий флёр фарса. – Ага, я-то начерчу. Так начерчу, что мало потом никому не покажется, – вообще, она бы начертила, и точно попробует, но обычно в таких делах она безбожно мухлевала, пользуясь подсказками эльфов, а сегодня маленькие друзья ее сопровождать наотрез отказались, чуть не пальцем у виска покрутив, если так можно выразиться относительно духов природы. – Я попытаюсь, но, если вдруг, то я предупреждала. Помню я одну руническую формулу...

Последовательное сочетание трёх рун. Турисаз, Тейваз, Турисаз – универсальный щит, но вот в чем проблема, наполнять руны силой, тем более по-простому начерченные на очищенной от снега земле, требовалась руководствуясь точными представлениями о том, от чего вязь будет защищать. Фрейя чертила руны, как умела, а до мастера или хотя бы талантливого ученика в этой сфере она не дотягивала, оставаясь крепким среднячком. – Я еще на тебе одну нарисую. Хагалаз, руну самой Хель.

Вооружившись найденной в сумочке подводкой (в последнее время Фрейя увлеклась ярким макияжем), колдунья, не дожидаясь разрешения, начала чертить руну прямо у Лойи на щеке. Благо, в ее написании трудно было ошибиться, а это значило, что можно сильно не стараться и работать быстро, пока кузен не успел начать отбиваться. – Выглядишь отлично, как нечто среднее, между индейцем и двухлетним ребёнком.
Себе, правда, Фрейя на лице ничего рисовать почему-то не стала, видимо сочтя, что она и так достаточно хороша, и подводку поспешно спрятала в рюкзак, скидывая его на снег и удобно устраиваясь сверху, напротив Лойи.

– Страшно, – жалобным голосом ответила Фрейя, но долго ломать комедию не стала. – Но не слишком. Ничего ведь не будет? У нас просто ничего не получится, и мы пойдем домой.
Оптимизму этой дамы, бесспорно, можно было только завидовать, а умению поддержать ближнего и подавно. В Ньёрдах этому не учили, увы и ах. – Знай, я буду являться тебе во снах, преимущественно кошмарных, если что-то пойдет не так. Достану даже из Нифльхеля, – угроза, на ее взгляд, была достаточной, чтобы отказаться от обряда прямо сейчас, если он вообще может закончиться плачевно. Но кого она обманывала? Что могут такого провернуть двое подростков, чтобы оказаться в опасности там, где ни одной живой души нет?

– Интересно, у вас в Хель вообще что-нибудь не-черное выпускают? Хоть бы какое разнообразие, – она покрутила в руках свечи. Вроде бы самые обычные, ничего особенного. –  Давай уже начинать, а то холодно.

Защитные руны, тем временем, потихоньку начало заметать снежком, но Фрейю это уже волновало мало.

– Предельно просто. Наверняка, он будет счастлив с нами пообщаться.
Нельзя сказать, что затея поднять мертвого казалась Фрейе единственно верным вариантом времяпрепровождения на кладбище, но и самой скучной ее назвать было трудно. Поэтому девушка только согласно кивала, когда Лойи отвлекался от своих чрезвычайно важных подготовительных мероприятий и поглядывал на неё, проверяя, видимо, не сбежала ли еще. Вообще мысль попробовать себя в чуждом колдовстве даже забавляла, пусть Фрейя и была почти уверена, что у них не получится: в совершаемую тобой магию надо, в первую очередь, верить. В некромантию Фрейя верила, в Лойи, пожалуй, тоже, а в вот в себя, в этом смысле, не очень. Как она будет просить Богов и духов поднять этого, как там его, Йона, если в принципе слабо представляет себе механику таких развлечений?

Однако, на самом деле, это действительно было интересно не только самому Лойи. Удовлетворившись ответами, Фрейя рассудила, что больше глупых вопросов, от которых на лице у кузена появляется что-то сродни священному ужасу, лучше вообще не задавать. Ну или хотя бы попытаться.
Не без удовольствия отметив, что сокращение дистанции влияет на Лойи весьма неоднозначно, Фрейя всё же решает отложить эксперименты над живыми людьми и сосредоточиться на мертвых, поэтому просто вручает кузену карманное зеркальце и отодвигается, рассматривая результаты своей работы.

– Знаешь, я тут подумала…, – подумала Фрейя о том, что может быть связь с Хель им не так уж могла быть и нужна, а руна сама по себе ничего хорошего не предрекала. Впрочем, пока не проверишь – не узнаешь, поэтому к середине фразы напрягать Лойи раньше времени девушка передумала. – А, впрочем, ладно,  не  так уж важно.
Вообще «Я тут подумала» – было её коронной фразой. Только хорошая мысль всегда приходила, как говорится, уже на лестнице, а Фрейя жутко не любила идти на попятную или начинать нервничать почём зря (или очень даже не зря, кто знает), поэтому и в этот раз, и в большинство предыдущих, справедливо полагала, что Боги сами рассудят, совершила ли она ошибку. Чаще всего, мелкие оплошности высшими силами благородно прощались.

– Я в Хель не хочу. Ни сейчас, ни вообще в принципе. Даже вместе с тобой, –  потому что путешествия в царство мертвых, даже парные, вообще были сомнительным развлечением, разумеется. – Мама не оценит. Вытащит нас с тобой с того света и убьет уже самолично. Стратегически отступать будем, сверкая пятками по направлению к выходу с кладбища? Я уже вижу лица сотрудников Бюро¹, которых пригонят сюда рано утром. Наверняка они тоже будут рады познакомиться с Йоном.

Впрочем, уверенности в происходящем стало чуточку больше. В конце концов, если Лойи говорил, что знает обряд, значит он его знал. Она же знает обряды своего клана. Ремарку о кошмарах Фрейя пропускает, но про себя допускает мысль о том, что с ее появлением кошмары действительно обрели бы новые краски. Как минимум, рыжие. А то что им, Хелям, там может сниться? Кровь, гробы, могилки, всё серое. Из того, на что можно и полюбоваться – только сама богиня, да и то непонятно еще, как она там выглядит. Надо потом уточнить у Лойи или, может, лучше сразу у Альды, как у более сведущей в таких тонких вопросах.
Была в том, что делал Лойи, какая-то мистическая притягательность. Может в этом и есть одновременно главное достоинство и главный недостаток колдовства, направленного на контакт с миром мертвых? Ведь очаровывает оно настолько, что начинает казаться, что вся остальная магия слишком проста и не так эффектна.

– Кровь? – Фрейя скривилась. – А ножик у тебя точно стерильный? Кого ты им резал до меня? А то знаешь, мало ли что, не самый приятный способ стать счастливым обладателем какого-нибудь нехорошего букета. Если я точно ничего не подхвачу, то я за.
Задумываться о том, что ты не представляешь, как общаться с покойниками так, чтобы они не обиделись и не решили невежливого визави сожрать, например, было занятием для Фрейи малоподходящим. В её понимании договориться с Йоном вряд ли могло быть сложнее, чем, например, с недовольными эльфами, а с этим она вполне справлялась. Фрейя поднялась с насиженного места и опасливо приблизилась к ограде могилы Йона. Свечи, на ее вкус, были расставлены не слишком ровно, но двигать что-то и делать замечания она как-то не решилась. Вдруг так задумано, а Фрейя опять не поняла? Снова испортив возвышенность момента, она полезла в задний карман джинсов за телефоном, так как хотела быстренько написать смс Сигмару с тем, чтобы он, в случае чего, знал, где ее искать потом. Племяннику она, обычно, просто скидывала геолокацию, а уж потом наутро уточняла, куда ее закинули судьба и неуемное любопытство в очередной раз. Сигмар, в таких случаях, недоволен был только тем, что его не позвали, а это было куда удобнее, чем объясняться перед кем-то из старших братьев.

– Только ты все равно суфлируй, ладно? – Фрейя закатала рукава джемпера повыше, чтобы не запачкать дорогой кашемир кровью, и протянула Лойи руку ладонью вверх, режь, мол, сам, как тебе там надо. Главное, чтобы палец не отрубил на радостях.

¹ –  речь идёт о Бюро по взаимодействиям со смертными.

– Не пожалеет, конечно. У меня ее ещё много, можно не жадничать, – улыбнулась Фрейя, рассматривая медленно, но верно затягивающийся порез. А руна-то оказалась даже не лишней! Наверное.
В принципе, обряд вообще начинал действительно казаться Фрейе простеньким. Свечи, какой-то песочек, лёгкая руническая вязь, приятная компания – так что, почему бы нет? Расставаться с некоторым количеством своей крови, на удивление, тоже оказалось совсем не страшно. Она, конечно, чуть дёрнулась, когда лезвие коснулось кожи, но виду не подала, да и, к тому же, отточенные движения кузена вполне были достойны доверия, ему бы кровь на анализ в госпиталях брать, цены бы ему не было. А какими глазами Лойи на нее смотрел! Чувствовать себя смелой было на самом деле приятно, а одобрение подкрепляло веру в собственные силы. На самом деле, ее мало волновало то, что могила на обряд Лойи реагировала ровным счётом никак, и на то было несколько причин: во-первых, ей, конечно, было интересно увидеть некромантию в действии, но не настолько, чтобы сильно расстроится в случае неудачи; во-вторых, она, возможно, даже предпочла бы, чтобы ничего так и не произошло, потому что в этом случае они бы отправились в сторону дома обсуждая не только что полученный опыт работы с мёртвыми, а что-то более вдохновляющее. В конце концов, просто так на ночные прогулки не водят. Или водят, но этим обычно промышляют ее ближайшие друзья, и уж от них ожидать чего-то более-менее милого вообще не приходилось, а тут... Ну, были какие-то небольшие шансы.

От размышлений её, тем временем, отвлёк странный шум со стороны окраины кладбища.
– Ма-а-амочки, – сдавленно протянула Фрейя, оборачиваясь вслед за Лойи. Но вот только мамочки рядом, увы, не было. А жаль.

Нормальные герои всегда идут в обход, избегая сомнительных мест и тщательно подбирая время, наиболее подходящее для подвигов. Так, нормальному герою и в голову бы не пришло ошиваться на отдалённом кладбище после полуночи без веской на то причины, не пришло бы проводить сомнительные обряды интереса ради, а уж если бы ему и повезло оказаться в таком месте в неурочный час, он уж точно бы не оплошал.
Что характерно, нормальными героями ни Фрейю, ни Лойи назвать было однозначно нельзя. И в этом могла бы быть даже своя прелесть, если бы не одно «но»: сомнительного вида чудовище, мало напоминающее нормальный человеческий труп, стремительно продвигающееся к застывшим в ужасе ребятам. Способность трезво оценивать происходящее почти улетучилась, но оценить характеристики восставшего из мертвых фальшивого Йона Фрейя всё-таки смогла. Семь футов роста, если считать налипшую со всех сторон влажную землю, ширина плеч (или того, что когда-то было плечами), значительно превосходящая оную у мужчин средней комплекции, общий вид, намекающий на то, что тело ещё не успело окончательно разложиться – всё это вкупе нагоняло, мягко говоря, тоску. Если бы Лойи мог читать мысли, он бы крайне удивился тому богатому словарю ненормативной лексики, которым владела Фрейя.

– Что ты там говорил про пути к отступлению? Ничего, да? – прошептала Фрейя, медленно, стараясь не делать резких движений и по возможности даже через раз дышать, передвигалась назад. Ньердам свойственно было считать, что лучшая защита – это, безусловно, нападение, но почему-то нападать на случайно поднятого ими зомби совсем не хотелось. С чего бы вдруг? – Сдается мне, нам пора прятаться.
На самом деле, спрятаться куда-нибудь за спину Лойи хотелось больше, чем геройствовать и придумывать что-то самой, но желание не быть трусихой оказалось сильнее и Фрейя, плавно передвигаясь в сторону укрытия, в качестве которого она выбрала довольно внушительную могильную плиту с портретом, попыталась сосредоточиться на важном: умертвию надо было не позволить до них добраться, иначе быть беде. Единственным, что пришло Фрейе в голову, было призвать туман поплотнее, чем она и озадачилась, бормоча под нос все возможные варианты направленного на это дело гальдра и стараясь помочь себе аэрокинезом. Уж что-то, а поднять пыль она могла, хоть и мучилась потом плохо сдерживаемым желанием хорошенько прочихаться. Туман, надо отметить, даже получался, и фальшивый Йон уже выбирал направление ориентируясь то ли по звуку, то ли по бог весть чему еще, а этот способ был не настолько надежным.

–Слушай, а как ЭТО  вообще успокоить? Есть, наверное, правила, которые мы забыли обсудить, да? – голос Фрейи предательски дрожал, хотя она изо всех и старалась держаться. Решение надвигающейся, в буквальном смысле, и сносящей на своем пути шедевры работы агентств ритуальных услуг, проблемы, она решила искать у Лойи. Как у зачинщика, старшего и, в конце концов, как у мужчины. Должен же он знать, как вернуть всё назад. – Скажи мне что-нибудь хорошее, а? Может, сработает просто попросить лечь обратно в могилку и накрыться крышечкой?

Фрейя сидела, вжавшись спиной в могильную плиту, как в последний оплот объективной реальности, и дрожала. Мертвец, насколько она могла судить по звуку, передвигался достаточно быстро, поэтому вариант с побегом ею был с большим сожалением отброшен. На самом деле, до Фрейи только сейчас постепенно начинало доходить, с кем им довелось столкнуться в эту прекрасную лунную ночку, и своим догадкам она поверить не могла. Драугры казались легендарной страшилкой, потому что живых свидетелей романтических встреч с умертвиями она припомнить не могла, во всяком случае, за последние лет пятнадцать. Да и вообще, разговоры о живых трупах за ужином не были одной из семейных традиций Ньердов. Возможно, у Хелей дело обстояло несколько иначе, но уточнять сейчас этот вопрос у Лойи было бы как минимум странно.

В тот момент, когда под ноги кузену бросился каменный ангел, причем, очевидно, не по своей воле, стало как-то совсем не до шуток. К тому же, вполне очевидно, что плана "Б" у Лойи не было, иначе бы он точно не преминул о нём сообщить. Тем более, что подслушивать или подглядывать Йон, очевидно, не собирался, находя для себя множество других развлечений.

– Есть ритуалы, но об этом в журналах формата "Развлеки себя сам" не пишут, я поняла, – впору было начать биться лбом о надгробие, пытаясь как-то разогнать мыслительные процессы, но Фрейя решила, что лучше лишний раз не стучать – не дай Ньерд, откроют. А что, вдруг у их нового приятеля есть здесь друзья и ей с Лойи просто забыли прислать приглашение с указанием дресс-кода? Бредовые мысли сбивали с правильного настроя и от нервного напряжения хотелось то ли разрыдаться, то ли начать глупо хихикать. Взяв себя в руки, Фрейя развернулась и осторожно выглянула из-за плиты, чтобы подтвердить свои догадки.

Мертвец, которого, в силу параметров, трудно было не разглядеть даже сквозь туман, в принципе, действительно был очень похож на традиционное описание драугра, но в таком случае их шансы явно были даже рядом неравны. О драуграх ходило множество легенд, многие из которых использовались в качестве страшилок, и, если одни повествовали о том, что драугры наказывали тех, кто своим поведением заслужил порицания, да еще и могли одарить окружающих какими-то нелестными предсказаниями, то другие были совсем уж не вдохновляющими. Сойти с ума или быть разодранным на части не хотелось вообще ни разу. Радовало только одно: Фрейя с детства помнила (или ей хотелось так думать), что, зная определённый набор заклинаний, драугра действительно можно было подчинить себе. Хотелось бы верить, что ритуал сработал хотя бы частично, потому что все остальное, включая старательно выведенные ею руны, которые, к слову, продолжали периодически вспыхивать, оказалось каким-то слегка бесполезным.

Судя по всему, в тумане Йону передвигаться было не слишком удобно, раз он до сих пор ни разу не попал в них своими метательными снарядами, и это Фрейю вполне устраивало. К тому же, слабоумия, тесно связанного с отвагой, в ней, по мнению друзей, всегда было хоть отбавляй, а значит попытаться поговорить с драугром это вполне нормальный ход. Может быть.
– Йо-о-о-он! – она не придумала ничего лучше, чем, в ответ на последнюю реплику Лойи, снова высунуться из укрытия и попытаться позвать мертвеца по имени. Может, он оценит уважение и проникнется к ней тёплыми чувствами? Выдать нормальный звук удалось не сразу, голосовые связки отказывались слушаться, но, прочистив горло, она всё-таки смогла. На какое-то время на кладбище наступила звенящая тишина, однако, спустя несколько секунд, ее прервал истошный вопль Фрейи. При жизни Йон был наверняка весьма талантливым мужчиной, иначе как еще можно было объяснить, что он даже в посмертии так хорошо ориентируется в пространстве?

Кричала Фрейя из-за того, что её вместе с импровизированным укрытием чуть не снесла очередная каменная скульптура. Объяснить, какие силы успели выдернуть её из-за плиты до того, как та бы накрыла Фрейю своим немаленьким весом, было трудно, но факт оставался фактом. Правда, был в этом счастливом случае один негативный момент. В панике вскочив на ноги, Фрейя оказалась практически нос к носу (хотя, скорее, нос к груди) с Йоном. Не успев толком даже проститься с жизнью и попросить у богов прощения за своё раздолбайство, Фрейя заорала что-то отдалённо напоминающее "стой" и, вся сжавшись, приготовилась к неминуемому удару.

То ли обряд, в каком-то смысле, действительно работал, то ли драугра просто повергла в шок подобная наглость, но удара не последовало. У Фрейи и самой от неожиданности даже слезы высохли. Постояв секунд пять с закрытыми глазами, она всё-таки решилась посмотреть опасности прямо в лицо. Вид мертвеца, застывшего в какой-то нерешительности, пугал уже не так сильно, да и двигаться и провоцировать Йона на действия сейчас хотелось меньше всего, поэтому оставалось молча смотреть. Казалось бы, чем можно было бы удивить ведьму, но кое-что Фрейю всё-таки поразило: у драугра были человеческие глаза, с почти осмысленным взглядом. Ей казалось, что зрение, в классическом понимании, мертвецам доступно быть не могло, но, возможно, у Богов и самой магии на этот счёт были свои предпочтения.

– М.. м.. мы, – Фрейя даже не подозревала раньше, что под действием ужаса такой степени, она еще и заикаться начнёт. – Мы б.. бо-о-ольше не будем. Уходи.
Как ни крути, наивность не пропьешь. Как можно поверить в то, что мертвец, в действительности, решил не отомстить в их лице всему еще живому человечеству, а охранял собственный покой и наказывал негодяев, на него претендующих? Впрочем, Фрейе было пятнадцать, она знала наизусть сотни сказок, и сейчас была, в общем-то, готова поверить во что угодно, включая чистые намерения и железное обоснование действий мертвеца. Всё это действо продолжалось в сумме не дольше минуты, но Фрейе они показались вечностью, она даже дышать забывала, а страшно теперь было не только резко двинуться, но и оторвать от драугра взгляд. Кто знает, что его там удерживает?

Игра в гляделки слегка затягивалась, и Фрейе пришлось, всё-таки, моргнуть, а после этого, убедившись в том, что драугр не торопится двигаться с места, она даже позволила себе отвести взгляд и обратить, наконец, свои ясные очи на Лойи. Кузен всё это время пытался передислоцироваться поближе к ним, а теперь и вовсе совершенно невежливо воткнул "их" умертвию в спину ритуальный нож. Первой мыслью Фрейи было высказать своё крайнее неодобрение подобных методов, потому что Йона, который резко передумал ее убивать, почему-то стало очень жалко. Нет, правда. Он стоит, ничего не делает, а в него тыкают острыми предметами. Может быть, он вообще мучается и страдает в своем положении, а они сразу так, не разобравшись! Кое-как сдержав пришедшее на ум "Ну ему же больно!" при себе, в силу абсолютной абсурдности оного, Фрейя попыталась придумать, как можно из данной ситуации выйти без ущерба для обоих сторон. Повреждения кладбища, при этом, кстати, волновали мало – разрушения вполне могли списать на дело рук хорошенько набравшихся хулиганов или каких-нибудь еще асоциальных элементов с непреодолимой страстью к осквернению могил. А с драугром хотелось разойтись по-хорошему, что ли. Однако в голову упорно не приходило ничего, кроме как еще раз предложить умертвию закопаться самому обратно и остаться друзьями.

– А у тебя что, есть какие-то конкретные предложения? – беззлобно отозвалась Фрейя на ремарку кузена, позволив себе даже улыбнуться, хоть и немного кривовато. Сегодня она убедилась, что от Лойи и вправду можно ждать чего угодно, поэтому, в целом, не удивилась бы, даже предложи он сразу целый список вариантов. На самом деле, что уж тут говорить, если его целью было оставить Фрейе ряд незабываемых впечатлений, которые остались бы с ней надолго, то он справился на отлично. Эту историю можно будет детям и внукам рассказывать в качестве примера того, как не надо делать, и друзьям, чтобы завидовали. Главным было случайно не проболтаться маме, потому что, в случае чего, Гудрун совершенно точно была бы на грани того, чтобы выпороть и саму Фрейю и, очень возможно, Лойи, дабы неповадно было бродить в неположенных местах. Сделав в голове пометку о том, что надо поблагодарить кузена за море острых ощущений, при этом, желательно, избежав обилия обсценной лексики, она внимательно выслушала предложенные Лойи пути выхода из сложившейся ситуации и, нимало не вдохновившись, решила пойти ва-банк. Заплакать.

– Мне его жа-а-а-алко, – затянула Фрейя, глядя на кузена глазами котика из того самого мультфильма и пунцовея от стыда. Жалеть мертвецов было делом гиблым и, наверное, мало уважаемым, но справиться с собой она не могла. В конце концов, они же сами его призвали – ну не для того ведь же, чтобы потом расчленить или, чего доброго, сжечь на месте? Во всяком случае, о таком пункте программы Фрейя не знала и знать не хотела бы. – Может мы можем ему как-то помочь? Чтобы он больше не вставал и его никто не беспокоил? Ему ведь тоже наверняка не нравится быть, ну... вот таким вот. Ты же так много знаешь, Лойи, придумай что-нибудь, пожалуйста!

На данный момент Фрейя не была точно уверена, льстит она Лойи или реально верит в то, что он знает достаточно много для того, чтобы сделать из драугра обычного ничем не примечательного мертвеца и отпустить его в Хельхейм (или куда там на этом кладбище люди провожали своих родных?), но надеялась, что он хотя бы попытается. Мертвец, тем временем, в их беседу тактично не вмешивался, продолжая изображать из себя одну из тех статуй, которыми он еще недавно кидался в неудачливых некромантов. Обижаться на драугра Фрейя даже не думала, и вообще хотела бы верить, что это не он такой, а жизнь неуспокоенная такая.

– Может и отрезать ничего не понадобится? – она захлопала ресницами, вспомнив о том, что всё же является миленькой девочкой, и, предприняв последнюю попытку смягчить Лойи, постаралась добавить во взгляд максимум надежды на лучшее. Вот тут, надо сказать, к внезапно проявившемуся состраданию примешивалась некоторая брезгливость, потому как расчленение трупов вряд ли можно было назвать приятным зрелищем, и в этот раз проверять Фрейе уже не хотелось. Да и, если труп жечь, здесь тоже будет кошмарно вонять, учитывая, что Йон и так благоухал отнюдь не розами, и пропахнуть мертвечиной окончательно было не радужной перспективой. Нет, ну а вдруг так можно?

Можно ли сказать, что Фрейя была готова к тому, что у Лойи действительно окажется при себе список невыполненных задач в духе их сегодняшней ночной прогулки? Конечно же, нет, поэтому, когда он всё-таки ответил, она еще несколько секунд находилась в прострации, не определившись, готова ли она к подобным приключениям или всё-таки нет.  Одно можно было сказать точно, соскучиться с Лойи было практически невозможно, и Фрейя это признавала. Её будни не были такими уж серыми, чтобы их в обязательном порядке стоило приукрашивать, однако проводить время с кузеном ей очень даже нравилось, насколько она может судить по сегодняшнему вечеру, а ее друзья уж точно будут не против, ведь развлекаться она планирует, всё-таки, не абы с кем, и посему...
– Да. В смысле, хочу, почему бы и нет. Главное в жерло не упасть, летать я пока еще не умею, – научиться использовать свой дар так Фрейя планировала когда-нибудь сильно позже, лет через двадцать, потому что в целом слабо верила в то, что это вообще возможно, но периодически о таких перспективах не без удовольствия, все же, вспоминала.
В целом, можно было сказать, что Фрейя уже расслабилась, если не брать во внимание драугра, который не торопился развоплощаться или укладываться назад в могилу самостоятельно. Лойи не издевался над ней, не использовал каждый вскрик и промашку как повод упомянуть о негативных последствиях излишнего общения с эльфами и вообще вёл себя по-джентельменски, что ли. Честно сказать, после того, как они зашли на кладбище, такого нормального во всех смыслах поведения она даже немного не ожидала. Не стоит всё-таки заранее приписывать людям какие-то качества, которых у них нет, даже если очень хочется.

Пока Фрейя заливалась слезами, а Лойи раздумывал над всем тем, что она наговорила, драугр Йон методично покачивался из стороны в сторону, явно ожидая каких-то более конкретных предложений на свой счёт. Фрейя не знала, что у мертвеца на уме (и есть ли у него вообще до сих пор сознание), но ощутимо переживала еще и о том, что Йону надоест ждать, пока они придут, наконец, к консенсусу, и он решит продолжить начатый процесс условной реновации кладбища и изменения его дизайна. В связи с этим, когда кузен, к ее огромной радости, пусть и неуверенно, но пообещал что-то придумать, Фрейя просияла и бросилась к нему на шею, обнимать.
Йон к данной картине отнёсся скептически, выразив свое неудовольствие бесполезным времяпрепровождением неким подобием утробного рыка и угрожающим шагом по направлению к ребятам, на что Фрейя среагировала уже мгновенно. – Всё-все, стою!
Ей оставалось только руки вверх поднять для того, чтобы ситуация стала максимально комичной, но Йон, на удивление, снова замер, как только колдунья сосредоточилась.

– Наверное, христианин, – Фрейя рассматривала драугра на предмет каких-то деталей, которые могли бы подтвердить или опровергнуть их слова. Сам Йон, ожидаемо, молчал. А мог бы и подсказать, вообще-то! – Может, самоубийца, или не крещеный? Кого они там еще хоронят за оградой?
Фрейя даже жалела, что никогда не интересовалась другими религиями. Стоило, пожалуй, начать, дабы не попасть впросак, однако сейчас явно было для этого не самое подходящее время. Но потом она обязательно уделит внимание изучению верований в других культурах, главное чтобы мама не подумала, что она собирается практиковать пришлую магию.

Предложение посвятить драугра Хель должного энтузиазма у Фрейи сразу не вызвало. Для начала она сочла необходимым уточнить, как именно следует посвящать Богине подобные дары, потому как сама была не вполне уверена, что Хель оценит не слишком симпатичный, не в обиду Йону, подарок.
– И что, нужна только его кровь? Он выглядит ничего, свеженьким, – если можно было вообще оперировать такими понятиями относительно трупа, но дочь Ньерда, наконец-то прониклась красотой момента, и это не могло не радовать хотя бы ее саму. – Можно попробовать, наверное, потыкать в него чем-нибудь острым.
Что происходит с трупами после захоронения Фрейя не знала, но в сериалах про разный криминал видела, что, когда патологоанатом разрезает тело, в нем ещё есть кровь. – Хотя она же должна гнить, наверное. Такая тоже подойдет? – Вообще вопрос был очень сложным и требующим дополнительных обсуждений, но времени на них у Фрейи и Лойи, кажется, было немного.

Где-то на другой стороне кладбища, в пяти-шести минутах ходьбы от них, из сторожки выполз разбуженный шумом сторож. Сейчас он, в голос чертыхаясь, пытался пробраться сквозь распространившийся по всему кладбищу туман, и судя по непонятным отзвукам, услышанным Фрейей, двигался верно по направлению к ним.
– Блин. Кажется, пробовать нам придётся как можно быстрее, – смертного можно было бы запутать сейдом, конечно, но очень не хотелось бы, потеряв контроль над Йоном, обнаружить его снова уже доедающим незадачливого пенсионера. – Успеем?
В идеале им надо было бы успеть не только успокоить несчастного драугра, но и покинуть место преступления самим, чтобы точно не вызвать ни у кого лишних вопросов. Вряд ли вообще кто-то купится на историю со свиданием на кладбище. А ведь это, в каком-то смысле, было правдой!

Чему первому учатся аэрокинетики Фрейя представляла слабо, в силу того, что среди ее учителей воздушников просто-напросто не было. Были, разумеется, стихийники, которые более, чем сносно, объясняли, как работать с потоками энергии «внутри» способности, но живой пример привести не мог никто. Впрочем, она не могла сказать, что это ее в действительности печалит – найти внутри себя желание работать не только над тем, что кажется сиюминутно более полезным и увлекательным, но и над тем, что даровала природа, для Фрейи было немножечко сложновато, а родство со стихией и вовсе оставалось видимым только для окружающих. Основной проблемой её тематического обучения, по мнению профессоров и клановых наставников, было изначально неправильное отношение к своей статике, выраженное в том, что Фрейя помощи у воздуха обычно просила, а должна была им, в буквальном смысле, повелевать. Впрочем, кто-то же там пообещался решить эту нелегкую задачку?

– Полёты – это технически самая сложная часть. Ну, конечно, если хочешь не только воспарить над землей на пару секунд, но и потом удачно приземлиться, не переломав все кости в случае экстренной посадки, – отозвалась Фрейя не слишком радостно, перебирая в голове все не самые удачные варианты окончания возможной серии пробных полётов. – А на вихре только Элли из Канзаса каталась, как на оружии массового поражения. Хотя вынуждена признать, это удобно. И все пожитки с собой, и зверек, и любой переезд уже не кажется таким уж болезненным. Куда приземлилась – там и твой участок, даже если кого-то в процессе немного покорёжило.
Обилие вариантов, предлагаемых Лойи, как и его искренняя заинтересованность в процессе, впрочем, удивляло и даже слегка льстило. Если, конечно, не учитывать тот факт, что обычно у людей мысли о полётах рождали ассоциации с катанием на аттракционах, а Фрейя от таких предложений чувствовала себя миленьким рыжим ездовым дракончиком. Не то, чтобы ее это унижало или очень задевало, но всё-таки. Впрочем, нельзя отвлекаться от дела, Йон ждет. – Если учить будешь ты, то согласна на всё.
Лукавит, конечно, но говорит уверенно и без тени сомнения. Эх, женщины!

Недостатком сложившейся ситуации было то, что оторваться от реальности и проникнуться моментом снова было почти невозможно, как минимум, в связи с наличием одного не слишком терпеливого зрителя. Впрочем, на данный момент для Фрейи отправить Йона к Хель было действительно несколько важнее, чем заботиться о том, не сильно ли она покраснела. Ритуал посвящения младенцев своего клана она представляла себе достаточно хорошо, но, судя по всему, от хелевского он отличался, прямо скажем, значительно. С другой стороны, имея в условиях задачи двух недоученных колдунов и одного не слишком живого драугра, приукрашенных уникальной кладбищенской эстетикой, выбирать не приходилось. Да и Ньерд тут вряд ли бы помог, разве что у мертвеца резко бы выросли жабры или русалочий хвост.
– Ну, давай пробовать, – кивая на заскучавшего Йона выдает Фрейя, а спустя несколько секунд уже ойкает от неожиданности и чуть не теряет равновесие. Мог бы и предупредить, вообще-то! – А теперь зачем? И почему и моя, и твоя кровь?
Были у Фрейи, конечно, на этот счет некоторые догадки, но весьма смутные, и вообще кажущиеся абсурдными, поэтому тут она рассудила, что лучше уточнить. Нет, а мало ли, ей потом еще придётся навещать могилку на все важные праздники, а то и раз в год откапывать Йона, чтобы привести его в порядок. Кто его знает, что там в Хели за ритуалы на посвящении. А уж если она правильно понимала... То вот прямо сейчас ее мать разом обрела и потеряла, практически, целого внука.

Нервно хихикнув, Фрейя переключилась с обряда, в котором мало что понимала, и который старалась поддержать чистым и искренним желанием Йона успокоить, не предполагающим вербальных формулировок, на все ещё беспокоившего ее сторожа.
– Сегодня день Йонов, а я не в курсе, да? – пробормотала колдунья, в этот раз не поверив Лойи ни на грамм. Да, она нарушала правила и раньше, но разборки с охраной кладбища в ее сегодняшние планы уже не входили. Тем более, он ведь может помешать! И кого они потому будут ловить? Сторожа или драугра? А самое главное, как это сделать?

Дальнейшие события происходили довольно быстро. Лойи что-то вырезает на уже практически отключившимся от времени и пространства драугре, Фрейя опасливо оглядывается, в ожидании желающего поймать их с повинной сторожа, а Хель, где-то там в Нифльхеле, судя по мигающей на щеке кузена руне, снимает метафизическую телефонную трубку, чтобы ответить на их призыв.
– Нарекаю тебя... Нарекаю тебя..., – Фрейя резко отвлекается от своего занятия и, замявшись, выдает первое, что приходит на ум помимо «Йона», который на сегодня уже было слишком много:
– А... Э... Викар! – она не уверена, конечно, что называть мертвеца защитников фьордов такая уж хорошая мысль, но разве это что-то меняет? Разве что руками не разводя, и всем своим видам показывая, что логику в ее выборе можно не искать, Фрейя во все глаза следит за тем, что происходит с драугром, в ожидании того, что земля разверзнется и он летящей походкой утопает прямиком в царство мертвых.

Однако происходило... Ничего. То есть, в буквальном смысле. Йон перестал шататься из стороны в сторону и замер, а взгляд, который во Фрейе, и в принципе, и пробудил жалость, внезапно потух. Может, они сделали что-то не так?
– А ты уве... Оой.
Договорить, впрочем, ей не удалось. С победным гоготом на их, с позволения сказать, полянку, влетел никто иной, как тот самый сторож, которого Лойи, особо не задумываясь, нарёк Йоном. Впрочем, разглядеть детали и понять, что мертвец – это мертвец, а не школьник-переросток, ему пока было, к счастью, всё-таки не дано.
Примерно в этот же момент Фрейя резко почувствовала что ее как будто отпустило. Канал связи с мертвецом захлопнулся, и от его наличия остались только не самые приятные ощущения с точки потраченной впустую энергии, приправленные каким-то, если угодно, высшим знанием о том, что Йон дальше вполне справиться сам. А вот им пора было уходить.

– Не знаю, что ты об этом думаешь, но я предлагаю пробежаться. Йон всё, готов, – не надо быть прорицателем, чтобы понять, что если они двинутся в разные стороны, то сторож не догонит никого, а обряд здесь обретет своё окончание и без их участия. К тому же, размяться сейчас было бы даже весело. Поэтому Фрейя просто подталкивает Лойи в противоположную себе сторону, предварительно негромко сообщив, что встретятся они за воротами, и со всего духу припускает мимо уже довольно пожилого смотрителя кладбища. Нет, ну если он ее догонит, то они с Йоном явно были вместе в Олимпийской сборной Исландии, а это уж слишком маловероятно.
Главное, чтобы все добрались целыми.